Эмма и незнакомец

Люси долго сидела, испуганно глядя то на руки, нервно подергивающиеся на коленях, то на лицо Эммы. Наконец у нее вырвалось сдавленное рыдание, и она наклонилась вперед, охватив себя руками, словно хотела сдержать себя.

— Мне жаль, Люси, — мягко произнесла Эмма, сама готовая заплакать.

Люси продолжала рыдать, и Стивен поспешил из комнаты, вернувшись через минуту с коричневым флаконом и маленьким стаканом. Он налил в стакан немного янтарной жидкости, и Люси выпила лекарство.

— Что это? — спросила Эмма, когда рыдания Люси стали потихоньку стихать.

— Опиум, — ответил Стивен. Он поднял Люси на ноги и помог ей дойти до двери, где ее ожидала горничная.

— Она много принимает его? — спросила Эмма, с отвращением глядя на флакон.

Стивен вздохнул и отставил флакон в сторону.

— Она пользуется им с тех пор, как я помню ее, — сказал он, закручивая пробку. — Очевидно, замужество за моим братом не поле маргариток.

Его слова всколыхнули сладкие воспоминания о том, как он и Эмма впервые познали истинную любовь. Стивен взял ее на постели из маргариток, и внезапно Эмме захотелось вернуться туда, воскресить невинные восторги и не знать еще об ужасных проблемах, которые стоят теперь перед ней.

— Обними меня, — сказала она.

Стивен закрыл дверь и снял пиджак и башмаки, а потом вытянулся на кровати рядом с ней. На нем были подтяжки, и Эмма шутливо оттянула одну и шлепнула его, хотя все еще чувствовала себя близкой к слезам, как и Люси.

Он улыбнулся и поцеловал ее в кончик носа, легко положив руку на ее обнаженное бедро.

— Ты ее думаешь, что пора этому старому дому увидеть снова немного радости?

Эмма кивнула.

— Твой отец и мать Макона… они были счастливы?

Стивен пожал плечами.

— Все, что я помню о своем отце, это то, что он всегда давал мне конфеты, когда приходил, и что он обожал мою мать. Если бы он любил женщину, на которой женился, то не стал бы содержать любовницу.

— А Сайрус и его жена, Луэлла?

Стивен широко улыбнулся.

— Мне кажется, они были счастливы. У дедушки появляется особый свет в глазах, когда он говорит о Луэлле, и он как-то сказал мне, что всегда был ей верен.

Эмма облизала губы кончиком языка, глядя широко раскрытыми и настороженными глазами на мужа.

— У тебя когда-нибудь будет любовница?

Он поцеловал ее, языком проведя по губам, пробуждая в ней желание, несмотря на все происшедшее в этот день.

— Никогда, — сказал он с такой спокойной убежденностью, что Эмма сразу успокоилась. — Все, что мне надо, я получаю от тебя.

Она уютно устроилась рядом с ним, снова просунув пальцы за подтяжку. Эмма почувствовала, как он слегка задрожал, когда она откинула голову, чтобы поцеловать его в основание шеи. Его рука захватила ее пухлую маленькую ягодицу и слегка сжала ее, притягивая ближе к себе.

Она скользнула рукой вниз, касаясь кончиками пальцев под поясом, и он тихо застонал.

— Вот то, что мне нужно, — прошептал он, захватывая поцелуем ее рот, после чего она не могла отдышаться, губы сразу припухли, а темно-синие глаза затуманились.

Он перевернулся так, чтобы оказаться на Эмме, продолжая целовать ее, а она спустила подтяжки с его плеч. Он приподнялся, все еще прижимаясь ртом к ее губам, и она расстегнула пуговицы его белой рубашки, потом на брюках.

Рукой она встретила его, и он застонал, когда она твердо захватила, проводя большим пальцем по влажному кончику, его мужское естество. Язык проник в ее рот, соединившись с ее языком, предсказывая скоро, очень скоро другое слияние.

Эмма сняла с него брюки и направила его в себя, опершись руками в поросшую мягкими волосами грудь. Это был один из тех моментов, когда обоюдная потребность соединения была слишком сильной, чтобы ждать. Эмма выгнула спину, чувствуя, как Стивен заполняет ее, и тихий возглас облегчения сорвался с ее губ.

Вскоре для них все перестало существовать, кроме их тел, слившихся в сладком поединке.

ГЛАВА 24

Сайрус был мрачнее тучи и, когда подносил к губам свой обычный бокал с бренди, его рука слегка дрожала.

— Тебе придется пойти и отыскать Натаниела, — обратился он к Стивену, который, по его просьбе, последовал за ним в кабинет.

Стивену хотелось вернуться в спальню к Эмме, лечь рядом с ней и позволить ей выгнать призраков смерти из его разума и сердца, но его волновал младший кузен. Он видел в Натаниеле обиженного, смущенного мальчика, каким когда-то был сам.

— Он не послушается меня, — уверенно сказал Стивен, наливая себе бренди. — Он верит, что я убил Мэри, что бежал из-за этого.

— Мне все равно, чему он верит, — ответил Сайрус. — Я просто хочу видеть его в безопасности под этой крышей в своем доме.

Стивен кивнул, потому что никогда не мог отказать в чем-то своему деду, и, поставив на стол нетронутый бокал, без лишних слов вышел из кабинета.

Любимой лошади Натаниела, норовистого мерина Аппалозы, в конюшне не было. Стивен выбрал кобылу, оседлал ее и поскакал в лунную ночь. Чутье направило его к роднику за домом и конюшнями, а не к дороге. Он много раз сам находил там спасение, когда впервые приехал жить в Фэрхевен.