Эмма из Прованса

Задрал пижаму, я привстала на ладони и, глядя на его действия, смотрела, что будет. Он ещё раз взглянул в лицо, и пришлось всё-таки прилечь и не подсматривать, закрыв глаза.

В мысли стали приходить ужасные вещи. Нет, этого я не могу позволить. Стала вырываться, но с этим пока не везло. Он накинулся на меня и опять сказал:

– Не бойся.

Ничего не оставалось делать, как ждать, а ожидание – это очень болезненная вещь. Стянул с меня нижнее бельё и провёл своим пальцем по моим бутонам цветков, потом наклонился и стал лизать мои чресла, при этом медленно раздвигая мне ноги.

Он так тщательно пытался попробовать вкус моих чресл, что чувствовала, как его язык проходил сквозь щёлки, ноги мои напряглись, и вот уже они были согнуты в коленях.

Чудовище осознавало, что делает приятно, судя по его стараниям – мои вздохи утяжелялись, а ягодицы расслабились. Он доставил десять минут удовольствия, я лежала с закрытыми глазами и ждала, что будет дальше. Потом он встал и ушёл без всяких слов, я попыталась его остановить.

– Лео, подожди! – сказала вслед, но он, будто опять не понимая, даже не обернулся.

Я сняла пижаму полностью и переоделась в новое свежее платье, которое принесли вместе с завтраком.

Потом улеглась на кровать и была в таком расслабленном состоянии, что хотелось повторить, только не с чудовищем, а с каким-нибудь милым красивым парнем. Я была отдохнувшей и спокойной, несмотря на свою слабость и хрупкость; дрожала и всё равно его боялась.

Вот что нужно, чтобы женщине стало хорошо, надо ей тоже доставить удовольствие и просто залезть под юбку. Для меня это было такого рода расслабление, будто бы приняла горячую ванну.

Взяла дневник и стала писать о сегодняшнем дне. Не дописав про случившееся, закрыла дневник, потому что вошёл лекарь. Я положила дневник на комод и поприветствовала.

– Добрый день, лекарь.

– Добрый день, госпожа. Хорошее настроение – это признак выздоровления, – сказал он и засмеялся, но меня его смех не обрадовал, я пыталась выдавливать улыбку.

– Лекарь, а могу я разнообразить свой рацион? Неужели мне ничего совсем не положено? Очень бы хотелось на ужин индейку.

– Госпожа, я вас понимаю. Это хороший признак – появление аппетита. Но надо закончить курс лечения. И потом вы обязательно сможете съесть и индейку, и целого кабана. А пока выпейте мою настойку.

– Зачем, вы это делаете? Сколько они вам предложили?

– Госпожа, я не понимаю, о чём вы говорите.

Мне не хватало больше терпения, всё надоело, мысли кипели, ненависть разрывала после того, как осознала, что натворила с чудовищем.

– Сколько вы будете меня мучить? Сколько? – чуть ли не навзрыд на повышенных тонах спрашивала.

– Успокойтесь, госпожа, – поднялся лекарь, – чувствую, что вы уже не в состоянии продолжения беседы, – сказал, заикаясь, и ушёл.

После того, как он закрыл дверь, кинула стакан вслед, тот разбился вдребезги. Поджав коленки и нагнувшись к ним головой, стала плакать оттого, что всё надоело, оттого, что план побега рушился, и я себя не смогла сдержать.

Потом со всей злости стала кидать постель на пол, пыталась сдвинуть свою кровать, словно в меня вселились черти, швырять стул, который стоял возле комода, бросила в зеркало свой дневник, и только отражение в разбитом зеркале остановило. Глядя в зарёванные глаза, смотрела на своё отражение и видела, до чего дожила: как сумасшедшая разбрасывала вещи, уже сама превращалась в зверя.

Одинокая, никому не нужная, я оставалась в живых из-за каких-то бумаг, своего наследства, которое хотел прибрать к рукам мой муж. Неужели он всё это планировал долго? Эту темницу, в которой буду сидеть. Всё это… И чудовище, которое меня будет мучить, а я постепенно, спустя несколько месяцев, сойду с ума. И это враньё… Нет никаких нас, нет никакой любви! Всё это одна сплошная ложь! Я такая дура… Всё было ложью, и меня совсем никто не любит. Никто… И я здесь одна, и только буду себе нужна.

А если буду надеяться? Значит, выход обязательно найдётся, и должна буду верить в то, что смогу выбраться. Я смогу, пусть и не сейчас, но должна взять себя в руки изо всех сил, что у меня остались. Я не хочу быть сумасшедшей, не могу, ради своей матушки, я хочу её так сильно увидеть, обнять и сказать, что она не одна, я буду всегда рядом.

Сегодняшнее состояние меня сильно вымотало, легла в постель и заснула.

20. План побега. Игра началась

Проснулась, и моё состояние было обнадёживающим. Ела бульон, сегодня он был острее, чем обычно. Переоделась в новое платье, потом сидела возле комода и разглядывала себя в разбитое зеркало: все свои шрамы, включая шею и на половине лица. Раны заживали, и казалось, будто поцарапали кошки. На запястьях то же самое, но кожа между ранами розоватого цвета, наверное, воспалялась.

Ожидание… Время. Эта мрачная темница… Так долго всё тянется, будто застряла в бесконечности. А бесконечность – это невыносимо. Душа кричит и разрывается на части каждый день. Как себя сберечь?

Лео сегодня был в новом плаще, старый, помню, был потрёпан.