Эммануэль. Мадам как яблоко и мед

– Я не прошу о многом, пусть только возьмет в руки мой член… вот так… Сожми его крепче, Аурелия…

Он покачал головой:

– О ля-ля!.. Она совершенно обессилела, она слаба, как котенок… Так не годится…

– Ну так встряхни ее, – посоветовала Элен, пересаживаясь на стул.

– Ты думаешь, я успею?

– У тебя пять минут, не больше. Только не брызни.

– Ты что, за новичка меня принимаешь?

Пожав плечами, Бутрос обнял Аурелию за талию, приподнял и подсунул подушку ей под живот. Она удивленно открыла глаза, когда он погрузился в нее.

– Как же хорошо… очень хорошо… я бы сказал, как мед… как мед… там все плавится. Надо будет пороть ее почаще, эту маленькую шлюху… Ее задница просто создана для порки…

Аурелия задумчиво улыбнулась, разомлев и слушая сладкие речи своего истязателя. Даже если бы у нее хватило сил ласкать его член, она все равно предпочла бы этим вечером отдаться в позе левретки. Так приятнее и не столь утомительно. Ей было безумно приятно ощущать своими воспаленными ягодицами прохладный живот Бутроса…

– В следующий раз секи ее больнее…

Аурелия вяло улыбнулась. Этого она не боялась. Разве что самую малость. Достаточно для того, чтобы испытать оргазм…

16

На горизонте катер рассекал морскую гладь, оставляя за собой пушистый гребень белой пены. Раз в неделю экипаж доставлял на остров запасы провизии, которую подбирали на пирсе слуги Зевса Цивелоса. Их было около дюжины, но они так незаметно осуществляли свою полезную деятельность, что только спустя две недели Аурелия догадалась об их присутствии. Они все жили на северном побережье и передвигались по острову по специальным тропам, чтобы не встречаться ни с кем из гостей хозяина. Уборка комнат проводилась по утрам, когда все были на занятиях. Когда все шли обедать на террасу или, вечером, ужинать в полукруглую залу со звездным куполом, блюда и приборы уже были разложены на столиках… Катер вот-вот исчезнет за горизонтом, и тогда придется идти на урок к Барбело. Аурелия лежала навзничь на гладком теплом камне, склоняющемся в сторону моря, и наслаждалась последними минутами одиночества и ласковым солнцем.

Шрамы, оставшиеся на ее ягодицах от плетки Элен, затянулись и перестали щипать, когда она плавала в соленой воде. Это испытание, которое, кстати, с тех пор больше не повторялось, она выдержала блестяще. Так что ее нежная кожа опять обрела прежнюю бархатистую мягкость. От ежедневных морских процедур она подтянулась, тело окрепло и приобрело плавные очертания. От солнца и соли волосы немного выгорели и стали блестящими и золотистыми. Строгая, почти монашеская дисциплина наложила отпечаток на ее поведение – девушка стала более сдержанна в словах и поступках. Оттого, что ей постоянно приходилось ходить нагишом, она приобрела естественную грацию дикого зверя и изящество в движениях и жестах… Даже не видя свое отражение в зеркалах, Аурелия понимала, что теперь она не просто мила, она превратилась в настоящую красавицу. И эта красота отныне защищала ее от произвола ее хозяев лучше, чем открытое сопротивление.

Сначала они сделали из нее объект для удовлетворения своего удовольствия, но теперь они обращались с ней практически как с равной. Пока еще ее окружение не позволяло ей высказывать собственные пожелания, но оно уже стало интересоваться ее мнением. И не для того, чтобы проверить или подвергнуть очередному испытанию, а для того, чтобы выслушать и услышать. Но Аурелия говорила мало. Мысли сгущались в ее голове как тучи перед бурей, но как только дискуссия принимала бурный характер, тучи рассеивались. Она обнаруживала в своем сознании лишь рваные облачка, но, ощущая электрические импульсы, скапливающиеся в ее теле, не сомневалась, что рано или поздно научится использовать эту энергию, чтобы вызвать бурю.

Наступит время, когда она накопит в себе достаточно необходимых знаний… Все ожидали той минуты, когда, переполненная утехами, спермой, оргазмами, мыслями, она поделится своим содержанием с ними, и они смогут сами испить из ее источника.

Аурелия напрягла свой неглубокий пупочек, потом гениталии, лишенные волосяного покрова благодаря стараниям Софии, которая регулярно с любовью проводила эпиляцию, сконцентрировалась и выпустила из себя струйку соленой воды, излившуюся на теплый камень и оставившую после себя темное пятно прежде, чем испариться. Это Барбело научила ее так использовать внутренние мускулы влагалища. Благодаря этому она теперь умела всосать в чрево воду и выпустить ее сильной струей. Или же вобрать в себя член Фаусто, словно натягивая на руку бархатную перчатку… Вскоре она узнает, как удержать его там так, чтобы он не смог освободиться до тех пор, пока она сама его не отпустит.