Эммануэль. Римские каникулы

Луч света пронизывает всю комнату, скользя по лицу спящей Эммануэль, чьи веки слегка дрожат, а потом утыкается в теплую темноту ее волос. Она глубоко спит, переполненная истомой. Ей снится, что она с необыкновенной легкостью плавает в озере, заросшем лилиями и водорослями, а ее волосы переплетаются с кораллами, которые то и дело встречаются на ее пути, словно капли крови. Большая серебряная рыба следует за ней, но она безопасна. Купаясь, Эммануэль широко раздвигает ноги (она, конечно же, обнажена), чтобы привлечь эту рыбу в свою пещеру. Но берег уже близко, а плыть помедленнее у нее не получается. Слишком поздно, она вдруг видит пенную волну перед водопадом. Вскоре она будет поглощена бушующей массой воды… Эммануэль переворачивается на спину, стараясь вырваться из влекущего ее потока…

– Извините, что вынуждена вас разбудить. У меня на сегодня намечено несколько встреч для вас.

– Я не хочу, – протестует она, по-детски натягивая на себя одеяло.

Но ее сон уже исчез. Свежий утренний воздух, проникающий через приоткрытое высокое окно, заставляется ее содрогнуться от холода.

Она решает посмотреть, что это за злодей с голосом ангела решился ее побеспокоить. Это может быть только Сильвана. Рядом с ней бесстрастно стоит слуга с седыми усами, держа серебряный поднос, уставленный чашками, тарелками и серебряными чашами, блестящими на солнце.

И тут Эммануэль понимает: она уснула обнаженной на неразобранной постели. Кто-то из комнаты с зеркалами перенес ее сюда, не позаботившись о том, чтобы прикрыть. Последняя вредная выходка Мервеи?

Инстинктивно она пытается прикрыть наготу. Не из излишней скромности, а как-то безотчетно.

– Сколько сейчас времени?

– Десять часов.

Мервея уже уехала. Эммануэль отомстит ей позже. Она поднимается, широко раскрыв глаза.

– Поставьте это там. Я все сделаю сама.

Слуга ставит поднос на угол кровати и уходит.

«Может быть, Сильвана всем им вырвала языки», – с улыбкой думает Эммануэль, вспоминая немых, которые когда-то обслуживали гарем Сулеймана Великолепного.

– Если вы считаете, что я смущена, то вы ошибаетесь! – говорит Эммануэль, заворачиваясь в узорчатое шелковое покрывало.

Она удивляется изобилию блюд, поданных на завтрак. Она знает, что итальянцы чаще всего завтракают лишь чашкой кофе. Сливочное масло, мед и джем разложены в небольшие чаши вокруг сахарной розы, покрытой кремом. Малина, персики, яйца, ежевика, абрикосы, красные груши, желтые груши. Горка пончиков. В небольших емкостях дымятся кофе, чай, какао. Тут же стоят свежевыжатый грейпфрутовый сок и саке. Банан, нарезанный тонкими ломтиками. Апельсин, посыпанный сахарной пудрой. Наконец, крошечный графин, наполненный какой-то зеленой жидкостью.

– Все это невозможно съесть! – восторженно восклицает Эммануэль. Она берет пончик, за ним следует другой. Ее глаза пробегают от одного блюда к другому, рука блуждает по подносу. Попробовав какао, она находит его изысканным. Она намазывает на булочку малиновое варенье и с аппетитом проглатывает ее.

Потом она замечает чашку, наполненную фиолетовой жидкостью, в которой плавают семена подсолнечника. Она пробует. Вкус удивительный, но это не подсолнух.

– Этот препарат удивительно хорошо восстанавливает силы после занятий любовью, – говорит Сильвана.

– Мне это не нужно, – отвечает Эммануэль, глотая одну за другой две ложки. – Но если это намеренная инсинуация, то я не верю, что вы способны на такую низость.

– Это не инсинуация, а рецепт.

Закончив с бутербродами, Эммануэль атакует сахарную розу, чередуя ее с кусочками банана.

– Не смотрите на меня так, – протестует она, смеясь. – Вы знаете, что эмоциональный спад вызывает потребность в сладком.

– Таким образом, я все правильно предусмотрела.

Эммануэль продолжает есть. И вдруг она понимает, что опустошила всю посуду.

– Не может быть! Это какое-то проклятие. Я не могла поглотить столько еды.

Сильвана не отвечает.

– А что это такое зеленое?

– Это для пищеварения.

Эммануэль наливает стакан и пьет. И на миг ей вдруг кажется, что ее глаза выскочили из орбит, что она вся опустошена мощным внутренним пожаром.

– Дьявольщина. Вы должны были предупредить меня, что в этой стране производят зелье на основе козлиных хвостов и спермы дракона.

– Хотите еще?

– А что будет потом?

– Еще один глоток, и вы выпрыгнете из постели, а потом будете кричать и звать слугу, чтобы унять свой пыл.

– Почему слугу? Вы для этого не подходите?

– Сейчас, – отвечает Сильвана ледяным тоном, – вы примите ванну, а я пока приготовлю для вас то, что я нашла в вашем гардеробе.

И она бросает на кровать строгий костюм от Шанель – жакет из розового ситца, белую плиссированную юбку и жемчужное ожерелье.

– Видите, я делаю вам уступку: декольте округлое. Но я требую, чтобы было надето это ожерелье!

– А разве не лучше будет какая-нибудь мелочь от Жана-Поля Готье? Что-нибудь в стиле Мадонны, когда она исполняет песню «Меркантильная особа»?

Не реагируя на юмор, Сильвана смотрит на часы:

– Ровно три четверти часа. Я не могу дать вам ни секунды больше.

Затем она достает свой ежедневник с записями: