Эммелина

Она сказала, что ей пора, и Магвайр похвалил ее за появившееся наконец-то чувство ответственности. Не доходя до поворота к дому миссис Басс, он молча поцеловал ее на прощание и ушел. А в субботу в ткацкой, проходя мимо ее станка, сунул в ладонь записку, в которой сказано было, что его домашние возвращаются не раньше воскресного вечера и он ждет ее у себя завтра утром, а если она пойдет в церковь вместе с подружкой и по дороге не сможет улизнуть, то после службы.

К воскресенью вернулись зимние холода, но Эммелина, все время думая о своем, этого даже и не заметила. Она то была на седьмом небе от счастья, что встретится еще раз с мистером Магвайром, то замирала от ужаса при мысли, что этот раз скорее всего действительно будет последним. Кроме того, ко всем чувствам примешивалась обида: ведь если он накануне знал, что семья возвращается в воскресенье, то, значит, знал это и раньше. Так зачем же обманывал? Зачем ему непременно надо иметь возможность в любой момент ускользнуть, хотя вся сила и так на его стороне, а она просит о такой малости?

Вместе со Сьюзен и ее компанией она прошла часть пути до церкви Конгрегации, но в разговорах почти не участвовала, так что в конце концов Сьюзен спросила, что с ней.

– Ничего, просто скучаю по дому, – ответила Эммелина и сразу почувствовала, как разрастается все время покалывавшее чувство обиды. На кого – не совсем ясно, но кто-то ведь виноват в том, что она теперь врет на каждом шагу. Правда, завтра необходимость лгать отпадет, но нужно будет все время помнить об осторожности: он непрерывно напоминает ей об этом.

Когда показался вдали его дом, она побежала. Вот она уже у двери, стучит. Никакого ответа. Подумав, она поняла, что нужно, наверное, пройти к черному ходу.

Обойдя дом, она заглянула в кухонное окно. Он сидел там же, где и в прошлый раз, и, положив голову на стол, крепко спал. При виде этой картины и злость, и обиды сразу исчезли.

Она постучала в стекло, но он даже не шелохнулся. Попробовала толкнуть дверь. Та оказалась не заперта, и Эммелина вошла. Услышав шаги, он, толком еще не проснувшись, стремительно обернулся, словно бы испугавшись, а увидев ее, с облегчением рассмеялся:

– Ну знаешь, ты меня напугала до полусмерти.

Судя по голосу, он был не слишком-то счастлив видеть ее и явно нервничал.

– Как вы узнали, что они не вернутся до вечера? – спросила Эммелина.

– Они всегда приезжают к концу воскресенья.

– Так почему же тогда вы сказали…

– Не задавай глупых вопросов, Эммелина, прошу тебя. Она сняла шаль, но огонь в очаге прогорел, и было так холодно, что пришлось снова в нее завернуться.

– Ты что же, не понимаешь, чего мне стоит встречаться с тобой? – спросил он чуть ли не злобно. – Не понимаешь, что тебе не годится приходить сюда? Не понимаешь, что каждый раз, распростившись с тобой, я даю себе клятву, что повторений не будет?

– Нет, – сказала она, комкая концы шали, изо всех сил сдерживая подступающие слезы. – Я всего этого не понимаю. Мне не кажется, что я делаю больно кому-нибудь, и уж тем более вам. Ведь вы спасли мне жизнь, мистер Магвайр, и я просто не вынесу, если из-за меня вам теперь будет плохо. И… наверное, лучше мне просто уйти…

– Вы спасли мне жизнь, мистер Магвайр, – повторил он за ней изумленно. – Ах, Эммелина, Эммелина, ты даже не понимаешь…

Она ждала, чем он закончит фразу, но он вдруг резко спросил:

– Что это было?

– Не знаю. Я ничего не слышала.

– У парадного входа. Подожди здесь. – Он быстро вышел, но почти сразу вернулся. – Все в порядке. Ну, ладно. Пошли наверх, разведем там огонь.

Но нервозность не оставляла его и наверху. Он стремительно протащил ее мимо комнаты девочек, как будто то, что она хоть секундочку постоит возле двери, подскажет им потом, что приходил кто-то чужой. Разведя в спальне огонь, он подошел к окну, выглянул, но потом раздраженно пробормотал:

– Идиот, чего ради смотреть на улицу, когда они могут подъехать по Потакет-стрит и сразу же завернуть во двор, к сараю.

– Но зачем нужно смотреть, если они приедут только вечером? – спросила Эммелина.

– Кто может знать наверняка?! Однажды им показалось, что надвигается ураган, и они стали так нахлестывать лошадей, что прикатили до сумерек.

Пока было еще далеко до полудня. Стараясь согреться, Эммелина стояла спиной к камину.

– Сядь сюда. – Мистер Магвайр кивнул на кровать с изголовьем из металлических прутьев. – Сядь, прислонись к изголовью: хочу на тебя наглядеться.

Она послушалась, хотя оказалось, что опираться на прутья больно и неудобно. Он улыбнулся:

– Теперь ты в клетке. Когда захочу – отпущу, а когда передумаю – снова запру.

Она молча смотрела ему в глаза, не понимая, при чем тут клетка, и не догадываясь, что прутья спинки навеяли этот образ.