ЭмоБой

ГЛАВА 3 Познакомься с Эмобоем

Клоун смотрел прямо на Егора. Его лицо нависло так близко, что стало видно каждую раскрытую пору-нору на красном носу. Егора поразило, что нос — огромный алый нос невозможного для человека размера — был настоящим, а не приделанным. А рядом — красные жирные дряблые щеки, маленькие любопытные лиловые глазки, густо подведенные черным, и огромный оранжевый рот до ушей-вареников. «Какой кошмар! — подумал Егор. — Ненавижу клоунов. Нужно просто ущипнуть себя и проснуться». Но ничего не получилось. То ли щека онемела, то ли он продолжал спать. «Крепкий утренний сон», — подумал он, закрыл и опять открыл глаза, вернее, один глаз, второй почему-то не открывался. Клоун не исчез, просто отошел и стоял теперь метрах в трех от Егора. Круглый, как бочонок, в дурацком полосатом красно-белом трико и красном жилете, он нервно пристукивал по земле красными же великанскими башмаками. На голове у него пионерским костром развевалась огненно-рыжая шевелюра.

— Пора вставать, герой! Светлеет уж восток, и я проголодался. Люблю повеселиться, особенно пожрать, двумя-тремя батонами в зубах поковырять.

Егор ничего не чувствовал и не помнил. Он сидел на улице, привалившись спиной к грязно-розовой стене. Было довольно светло, хотя на небе солнца не видать и все, что находилось дальше десяти шагов, утопало в густом розоватом утреннем тумане.

— Где я? Где Кити?

— Ха-ха! А почему не «кто я»?

— Кто ты?

— Нет — кто ты?

— Что за бред? Я — Егор Трушин.

— Его-о-ор?! Нет, братец, ты точно не Егор. Тот парень уже часов шесть как в морге. Его ты альтер эго! Тебя зовут Эгор. Врубон?

Егор решил не отвечать безумному уроду, встать и уйти. Надо добраться до дома, поспать, а утром он все вспомнит и во всем разберется. Он резко поднялся на ноги… Кошмар продолжался. Во-первых, он не узнавал своего тела, своего любимого, могучего, послушного тела пловца. Ему показалось, что он весь ссохся, как рыбий скелетик, или что его засунули в бутылку с тонким горлышком. Егор в ужасе снова сел на землю и уставился на свои тонюсенькие дистрофичные ножки, обтянутые черными джинсами, которые заканчивались розово-черными кедами. По спине побежали холодные ручейки, слившиеся воедино и воплотившиеся в толстую ледяную змею ужаса, которая отделилась от Егора и, мерзко шипя, зигзагообразными движениями попыталась уползти в розовый туман, но была немедленно настигнута клоуном, удивительно проворным для своей комплекции. Он в два прыжка догнал ее, поднял над головой, крепко зажав capдельками пальцев, и откусил плоскую треугольную голову. Затем победно хохотнул и втянул с противным пылесосным звуком в свою оранжевую пасть полумертвое тело змеи, как какую-нибудь макаронину. После чего громко рыгнул, довольно похлопал себя по толстому животу и сказал:

— Спасибо, брат! Вот я и позавтракал. А вот это уже лишнее, десерта я не заказывал.

Он махнул рукой в направлении Егора, который, остолбенев, смотрел на сороконожек, разбегавшихся от него в разные стороны.

— Эгор, можно я буду тебя так называть? Для простоты. Судя по здоровенным грибам, которые только что выросли рядом с тобой, тебя, похоже, все удивляет. Постарайся понять и поверить в то, что я тебе сейчас скажу. Эти сороконожки — твое отвращение, змеи — страх, а грибы — удивление. Кстати, можешь их съесть, они вполне съедобные.

Эгор, а именно так, наверное, стоило теперь называть то существо, в которое превратился Егор Трушин, был ошеломлен, сбит с толку, введен в ступор, его мозг застыл в ожидании объяснений. Наконец он выдавил из себя:

— Где я? Черт! Что со мной? Что это за место? Я что, обожрался грибов? Но когда? Почему я ничего не помню?

— Что, брат, совсем ничего?

Эгор почувствовал, как подступили слезы.

— Я ждал Кити у метро. Потом помню антиэмо, я вроде полез драться.

— Да, чувак, навалял ты им по полной программе. Прямо Джекичян — самый сильный из армян!

— Из армян? Джеки Чан?

— Это я шучу, Эгор. Я же клоун. Я создан на радость людям, как Буратино. Знаешь про такого деревянного маньяка?

— Ты меня сбиваешь, я почти вспомнил. Я видел Кити, она бежала ко мне…

— С толстой сумкой на ремне. Это он, нет, это… ой! Ленинградский эмо-бой?!

— Зачем ты несешь эту чушь?

— Для всеобщего блага, чувак. Пойми, тебя убили, ты попал в другой мир, другую реальность, здесь вещи нематериальны, он звонкий и тонкий, здесь обитатели питаются эмоциями, которые попадают к ним из реального мира. И наоборот, материализованные чувства и эмоции питаются местными обитателями. Понятно?

— Меня убили?

— Да, блин. Тормоз хренов, тебя убили. То есть не тебя, а того, кем ты был раньше. Там, в Реале. Въехал?

— Так что, я в аду?

— Нет. В «Доме-два». Сейчас придет Собчак и утешит твое щуплое тельце. Ты в эмо-мире, брат, или в эмо-королевстве. В самом настоящем. Местные обитатели, с коими тебе еще предстоит познакомиться, так его и называют — Эмомир.

— Я, наверное, просто сильно ударился головой и у меня такие дурацкие глюки. Или я в больнице и мне вкололи какой-то безумный наркоз. Или я просто сплю.