ЭмоБоль. Сны Кити

Хотя представители религий сейчас очень осторожны в своих высказываниях. Даже фанатичные проповедники резко охладили свой пыл. Первые сутки после вторжения они просто надрывались от стенаний, что Господь послал людям чудовищ за их грехи и вот сейчас начнётся апокалипсис. Один пастор из Небраски даже пожелал стать первой жертвой, съеденной чудовищем, и силой пытался забраться к гусенице в пасть, но был выплюнут, низвергнут и понес своё наказание в виде ушиба копчика. Теперь, после необъяснимой любви к гусеницам, пафос проповедников сосредоточился на многих ликах Сатаны. Для простого обывателя что змей-искуситель, что здоровенная рогатая гусеница — всё твари ползучие. Сатанисты обрадовались, что их ряды так неожиданно быстро пополнились. Но тут же получили отпор от папы, который робко предположил, что гусеницы — твари Божьи и, возможно, несут благую весть. Мусульманское, православное и иудейское духовенство проявило неожиданное единодушие, решив не делать поспешных выводов, и предложило не связывать Божий промысел с чудесами животного мира. Во всяком случае — пока что.

А вот в Китае, Японии и обеих Кореях народ веселился от души, приняв гусенищ за реинкарнацию их любимых сказочных драконов. На улицах и площадях играла весёлая музыка и бегали ряженные драконами счастливые люди. В городе Санкт-Петербурге, где жил единственный в мире человек, повинный в появлении столь странных созданий, гусениц-переростков пока не наблюдалось.

Глава 22 Хроники Эмокора. Мать и сын

— Ты влюбился? Чего молчишь? Я знала. Ты не мог не влюбиться в неё.

Они сидели в пещере, в полной темноте. Мании не нужен был свет, чтобы видеть сына и всё, что творится в его душе. Каменный стол, валуны вместо стульев, каменные кровати. Спартанская обстановка, необходимая для воспитания героя. Здесь всегда тихо, как в гробу. В полной тишине звучали только их голоса. Мания сидела на замшелой глыбе и держала за руку крылатого юношу, парящего в воздухе над ней на больших и сильных крыльях. Мать и сын. Самые близкие друг другу люди. Так было раньше. Мания слишком умна, чтобы надеяться, что так будет всегда. Она знала, когда перестанет быть для него главной женщиной его жизни. Знала, потому что полностью контролировала его жизнь и судьбу. Знала, кому придётся разбить сердце её любимого сына. Пусть будет так. Его судьба — страдание, и она не желает ему другой судьбы. Потому что без страдания нет любви, а без любви нет счастья. А какая же мать не желает счастья своему сыну?

— Я не хочу говорить о любви, Ма. Слишком пошло и цинично, учитывая, что я должен сделать. Хочу скорее закончить свою чёртову миссию, спасти ненужный мне мир и забыть про неё, как про дурной сон.

— Не получится. Ты никогда не забудешь того, кто причинил тебе боль, кто подарил тебе любовь. И тем более ты никогда не забудешь того, кого погубил.

— Спасибо, Ма. Утешила.

— И не надо так вздыхать. И ёрничать тоже не надо.

— Я не ёрничаю!

— И не пререкайся! Ты же знаешь, как я тебя люблю и как мне тяжело отпускать тебя к той, что отняла у меня Эгора! Но по-другому нельзя. Если ты не справишься — всему конец. Я переживаю за тебя. Как там твои перепончатокрылые братья? Они всё ещё принимают Милу за Кити? Не думала, что они так глупы.

— Мне кажется, что они давно её раскусили и соблазнили. А если бы принимали её за Кити, вели бы себя по-другому. Ты ж понимаешь, Ма! Просто пользуются ситуацией. Благодаря Миле они всё время рядом с Кити, охраняют её и думают, что смогут защитить от меня.

— Наивные дурачки! От тебя её никто не сможет защитить. Ты её судьба. Мой мальчик, мой герой, мой эмобой!