Эмоции на грани

Развел мои ноги, одной рукой зажимая их, а пальцами другой пытаясь проникнуть внутрь. Но там было сухо, и я взвыла от боли. От унижения.

— Отпусти меня! Отпусти! Я тебя не прощу!

Остановился. Нависал надо мной и смотрел в глаза. Громко дышал, глаза страшные. Мутный взгляд рассеивался, и разум начал проясняться.

Отпустил.

Встал, по-прежнему смотря на меня. Спортивные брюки топорщатся, указывая на его явное желание. Свернулась в позу эмбриона и закрыла глаза. Он не двигался, стоял рядом.

— Алин, я погорячился… — голос до краев заполнен бессилием.

— Уйди… Оставь меня!

Спустя пару минут услышала, как со всей силы захлопнулась входная дверь.

Закричала надрывно. Завыла, выпуская из себя всю боль. Сегодня я нас уничтожила…

Все эти вопросы крутились в голове, пока их не прервал звонок мобильного. Шевелиться не хотелось, как будто разом из меня выкачали все силы. Перевела только взгляд в сторону сумки. Телефон надрывался, звонок за звонком.

Выдохнула, придется вставать. Обессилено поднялась, голова гудела, ноги до сих пор тряслись. Вытащила сотовый. Папа.

— Да, пап? — голос хриплый от слез и долгого молчания.

— Поговорила? — аккуратно поинтересовался.

— Да. Завтра вылетаю обратно. Не переживай, ладно?

— Как он отреагировал?

— Пап, как ты думаешь? Плохо…

— Алина, он тебя не тронул?

— Нет, просто он тяжело воспринял.

— Мы ждем тебя. Во сколько вылет?

— В десять. В обед приземлюсь.

— Понял. Я встречу. Пока, дочь.

— Пока…

Сбросила вызов, откидывая телефон на кровать. Накинула на себя первую попавшуюся футболку. Вытащила сумки и начала паковать вещи.

Вот этого ты хотела? Получай! Свободу и самостоятельность!

Я собирала вещи долго и нудно. Ничего лишнего мне было не надо. Только одежда, любимая кружка, документы и пара наших фотографий. Слез уже не было, но душа оплакивала и скорбела по пережитым моментам, событиям и счастливым воспоминаниям.

Вдруг в дверном замке звякнул ключ.

Вытянулась в струну, руки начали дрожать.

Ну почему ты не пошел к родителям… Зачем ты нас рвешь на части?!

Кинула взгляд на часы. Пять утра.

Ввалился в квартиру, придерживаясь за стенку. Оглядел пространство и заржал.

— Уже? Ты уже пакуешь вещи? Алин, так противен? — заплетающимся языком спросил у меня. Смотрит с горечью, с надрывом. И у меня от этого внутри жилы рвутся, кровь бежит из скрытых от взгляда ран.

— У меня самолет через пять часов, Яр… Вещи мои тут останутся. Папин друг должен будет заехать и забрать все.

— Уже рассказала им? — скинул с помощью ноги один кроссовок и проделал то же самое с другим. Отталкиваясь от стены, пошел на меня.

Только не это, прошу. Глаза снова наполнились животным страхом. Я не вытерплю этого снова. Не вытерплю такого с нами.

Уткнулся своим лбом в мой, глаза следили за моими. Поцеловал в лоб, надолго задерживаясь губами.

Спустя пару минут гробовой тишины, еле слышно проговорил:

— Я тебя люблю больше жизни. Я всегда тебя любил… Как только первый раз увидел. Угрюмую, растрепанную с утра. Шла одна, никого не замечала, фыркала себе под нос, — а у меня слезы бегут, и сквозь них смех грустный прорывается. Горло дерет от спазма. — Сколько нам было с тобой? По тринадцать? Четырнадцать? Подумал тогда про себя, что моей будешь. Влюбился. Уже тогда…Веришь? За все это время только тебя хотел, и хочу. Никогда не смотрел на сторону. Ты восполняла все, что мне было нужно. Но я только сегодня понял, что начал воспринимать все, как должное. Я забыл о многом. Скажи… скажи мне… — хрипло, срывающимся голосом спросил, — это пауза или конец? — снова взглянул мне в глаза, упираясь лбом.

— Я не знаю, — прошептала. — Сейчас это конец. Но откуда мы знаем, как распорядится судьба. Как мы будем друг без друга. Мы этого не можем знать, Яр. Может, этот разрыв нас сплотит навсегда, а может, разведет в разные стороны. Я пять лет назад и представить не могла, что мы с тобой когда- нибудь расстанемся.

— Я не смогу тебя отпустить, Алин, — обнял меня крепко, прижимая к своему телу. Зарылся в мои волосы лицом, целуя в шею. Зажмурилась. Руки дрогнули, и я обняла его, приподнимаясь немного на носочки.

— Сможешь. Ты просто привык. Это пройдет, — приблизил свои губы к моему уху. Тяжело дыша, произнес:

— Люблю. Не привык. Люблю тебя, — руки двинулись по моему телу. Прошлись по изгибам, по спине, поднимаясь к волосам, зарываясь в них.

— Я хочу тебя, — так хрипло, сдавленно.

— Яр, не надо. Я тебя прошу, — посмотрел снова мне в глаза, и, как всегда, решил по-своему.

Закусил мою нижнюю губу, оттягивая, и медленно начал их перебирать. Хрипло застонал. Судорога желания прострелила внизу живота. Он почувствовал изменения в моем теле и отстранился, обводя меня взглядом с ног до головы.

Зацепил пальцами край футболки и потянул вверх, не отрываясь от моих глаз. Я подняла руки, и он стащил и скинул ее к ногам. Нагнулся и схватил меня под ягодицы, поднимая, чтобы обхватила его торс ногами.

— Давай не будем. Я, правда, не хочу… — со стоном отчаянно шептала ему в губы.

— Хорошо… не будем, — повалил на кровать, впиваясь в рот, играясь с моим языком.