Эмпатия

Ольга почти не покидала здание МИТа. Даже в спортзал ходила ведомственный, истязала себя часа по четыре силовыми упражнениями, брала тренировки по разным видам борьбы. Косметолог и парикмахер приезжали к ней по вызову и проводили все процедуры чуть ли не в вестибюле МИТа за ширмой. Максим Алексеевич дал добро на все причуды его новой подчинённой. Слишком многим она перешла дорогу, чем меньше высовывается во внешний мир, тем целее будет. Но раз в неделю она летала в реабилитационный центр в соседней области. И тут Лесной настоял на двоих охранниках.

Капсула наконец приземлилась на пол, дверь плавно отъехала в сторону, и Счастливая выпорхнула с азартным блеском в глазах.

– Мне кажется, я поняла, как добиться в ней состояния невесомости! – с победным криком подвела она итог своему полёту.

– Интересно, Алекс тоже её проверял на эти же возможности? – Лесной поднял бровь. – Привет ему передавай.

– Кристиан к вечеру сбросит предложения по контролю за э-блогерами. Мне кажется, нужно ввести обязательное медицинское тестирование раз в две недели. Даже наблюдение за психически нестабильными донорами эмоций может повлиять на зрителей. – Ольга никак не прокомментировала догадку шефа о предстоящем визите. – Надо отслеживать их состояние не по собеседованиям с психиатром, а по электромагнитному излучению мозга.

«Глубокий» уровень съёмки эмоций, как и их получение, запретили всем, кроме МИТа. После одного часа на «продвинутом» уровне пользователей «Эмпатии» принудительно переводили в режим наблюдения. Обязательным стало завершение сеанса э-роликом из правительственной подборки.

Короткие увлекательные истории исподволь пропагандировали спорт, здоровый образ жизни, полноценные любовные отношения. Бракосочетаний, кстати, стало намного больше. Как и беременностей среди пользовательниц «Эшки». «Эмпатия» стала ценным государственным активом. Лесной подумал, что, если скандалов с использованием этой сети не будет, чем чёрт не шутит, быть ему в следующем году главой МИТа.

Через пару часов Счастливая с термосом кофе зашла в палату Холодова. МИТ выбил отдельное помещение и круглосуточную охрану для своего сотрудника. Алекс с закрытыми глазами лежал на больничной койке, весь опутанный проводами. Нудно пикало и мигало разноцветными лампочками медицинское оборудование. Первая авария аэрокара в воздухе за долгие годы, какая трагедия.

Комиссия долго изучала ЧП и в итоге так и не пришла к единому выводу о причинах произошедшего. В двигателе обнаружили нескольких переломанных соколов, удивительно, неужели отвалилось покрытие и птицы влетели на высоте в механизм? Как если бы средневековые крестьяне вилами остановили танк из двадцать первого века. Анахронизм. Всё это выглядело так парадоксально, что расследование аварии в итоге прикрыли.

У Алекса были переломы, ушибы, травмы внутренних органов. Но серьёзней всего пострадала голова. Видимо, ударился сильно: открытая травма, атрофия тканей. Медики сшили артерии и даже вмонтировали новые искусственные, но Алекс так и не очнулся.

Ольга открыла термос с кофе. Налила себе в крышку-чашку, подвинула кресло поближе к койке.

– Привет, любимый, – с нежностью поздоровалась она. – Ты слышишь меня? Шеф передавал тебе привет. Кристя сварил кофе, сказал, тот самый рецепт, на котором ты настаивал. Горьковато, честно говоря, но со сливками и сахаром пить можно.

Ольга сама до конца не понимала природу своих чувств к Алексу. С одной стороны, он редкий мерзавец. С другой – если бы он не включил ей э-ролик с юной проституткой-воительницей, гнила бы она сейчас заживо в услужении у Марка. Ольга умела ждать. Она была уверена, что рано или поздно Алекс очнётся. Живучий, гад. Во-первых, она соскучилась. Во-вторых, он ей задолжал.

В палату влетел с букетом красных роз Коля. Ойкнул, когда увидел посетительницу, остановился, поздоровался. Пацан к ней даже привык. Ольга не моргнув глазом соврала, что она близкий друг папы. Других посетителей у него всё равно не было. Мальчик чмокнул отца в щёку, положил цветы на столик, схватил вазу с пожухшим букетом и понёсся менять воду.

Ольга пила кофе и смотрела на Алекса, изображая максимальную нежность, на которую только была способна. Она знала, что за стеклом, которое разделяет коридор и палату, стоит бывшая супруга Холодова, ныне Балтенко. Её не пускали внутрь, только до двери – сопроводить сына пациента. Ольга как будто случайно перевела взгляд на стекло – да, Марина торчала за ним и пялилась на них двоих.

Эффектная, конечно, штучка, как с картин старых мастеров. В этот раз на Марине был ярко-малиновый облегающий комбинезон с глубоким декольте. И огромное – от подбородка до ключиц – колье-кольчуга из чернёного серебра. Худая она какая-то стала, заметила Ольга. И синяки от недосыпа под глазами появились. Устала, наверно, деньги мужа тратить.

Алекс, проснись. Алекс, ты нам нужен! Алекс, Андрей меня вчера ночью чуть не придушил!

Москва, 2018–2023