Эмпатия

Мелоди теряет сознание, и я должен отвязать ее. Райан знает, о чем я думаю. В умении читать людей он превосходит даже меня.

— Освободи ее.

Тянусь за ножом, который припрятал в ботинке, наблюдая за действиями Райана. Кровь Маркуса наполняет воздух запахом смерти. Перерезав веревки на запястье Мелоди, перехожу к той, что у нее на шее. Я чувствую, как Райан движется в мою сторону, но освобождение Мелоди стоит того, чтобы получить удар, обжигающий мои ребра, когда лезвие прокалывает мне легкое. Боль очень сильна, но не настолько мучительна, как осознание того, что мой младший брат только что вонзил в меня нож.

Я обрушиваюсь на пол, Мелоди грузом падает на меня сверху. Ведро накреняется и выплескивает свое ледяное содержимое на пол. Ее просто оттаскивают от меня. Я теряю Мелоди, как и все остальное. Мне невыносимо наблюдать за тем, как сгорает все, что мы построили. Я не имею возможности пробираться сквозь пепелище, чтобы потушить угли, сулящие изменить меня безвозвратно. Мне не вынести, если Мелоди падет от его руки, в том случае, если я выживу. Моя теплая кровь пропитывает ткань рубашки. Не хочу верить, что вот так теряю ее. Она моя. Я — чей-то ночной кошмар, но сейчас проживаю свою жизнь. Мой мир вот-вот будет разрушен руками единственного человека, которого я любил все свое существование.

Говорят, что всегда чувствуешь, когда встречаешь того самого человека. Так вот, Мелоди имела на меня столь сильное влияние, что наши души слились, и теперь я не могу позволить своей тьме забрать ее из этого мира. Ответственность за Райана лежит на мне. Я позволил ему сделать меня таким. Мне стоило глубже смотреть в суть.

Я хочу, чтобы Мелоди очнулась. Мне нужно, чтобы она боролась, но, черт подери, этого не происходит. Мое солнце предает меня, ее свет гаснет в тени демонов моего брата. Как я мог позволить ему зайти так далеко?

— Неужели я сделал тебя таким дерьмом? — Захлебываюсь кровью подступающей к горлу. Чертовски плохой знак. Меня беспрестанно терзает вопрос, реально ли все происходящее сейчас. Я отчаянно пытаюсь вдохнуть, чтобы наполнить легкие.

Райан возникает надо мной и мотает головой.

— Тебе не понять, Блейк. Ты убиваешь людей, и для тебя они не больше, чем мясные туши, а это может испортить любого, даже родного брата.

Мое дыхание становится подобно свисту.

— Перечисление моих грехов не поможет тебе искупить свои, Рай.

От напряжения он скрипит зубами.

— Мне не нужно искупление, как ты не понимаешь!? Ты не причастен к этому. Я таким родился. Меня всегда преследовало чувство болезненного и безграничного дискомфорта и тесноты в собственной шкуре. Вокруг было множество разных людей, но в то же самое время все они были одинаковыми. Вы все — это сплошная однородная масса, управляемая такими слабостями, как любовь и преданность. Я никогда не разделял этого и хотел быть выше.

Райан разминает шею, шипя сквозь зубы. Я замечаю какие-то движения со стороны Мелоди, но не хочу привлекать внимание брата к этому. Мне необходимо заговорить его, чтобы дать ей возможность уйти.

— Неужели моя любовь к тебе не имела никакого значения? Я же твой брат.

Склонив голову набок, он с жалостью смотрит на меня.

— Мне льстила твоя привязанность, и я сыграл на этом. Упивался возможностью манипулировать. Переворачивать с ног на голову чью-то жизнь — это непередаваемые ощущения. Наблюдать за тем, как люди ломаются, загонять их настолько далеко в мою порочность, чтобы они начали сомневаться в том, не является ли это их собственной непреодолимой потребностью. Причинение вреда только разжигает мои аппетиты, и я действительно ощущаю, что живу только тогда, когда имею власть. Единственное, что мной движет — разрушение других снаружи и изнутри, контроль над их телами и душами. Я стремлюсь к тому, чтобы оставить их ни с чем, чтобы они ощутили в себе ту же пустоту, что и я. — Райан пинает меня по ногам. — Тебе бы следовало благодарить меня, Блейк, что я избавил тебя от лишних страданий. Не терпится увидеть лицо Мел, когда последний вздох покинет твои легкие? Хочу, чтобы она осталась со знанием того, что ты расправился с ее родителями.

Я плачу. Впервые за хренову тучу лет. Слезы оставляют след на моих щеках. Я совсем не знал своего брата. Человек, стоящий надо мной, исчадие ада. Он — истинное воплощение зла. Я был уверен, что Маркус нанял еще кого-то помимо меня, когда обнаружил бойню, войдя в дом той ночью. Я просто ушел, когда Мел появилась там.

— Это ты убил их?

Жизнь во мне угасает, и зрение затуманивается.

— Мне просто не терпелось посмотреть на тебя. Я прибыл туда накануне вечером и не придумал ничего лучше, чем представиться другом Мел, только прибывшим в эти места. Они были столь гостеприимны, что пригласили меня на ужин.

Он усмехается, бросая взгляд на труп Маркуса, лежащего практически в той же позе, что и мать Мелоди.