Empire of Liberty: A History of the Early Republic, 1789-1815

Виргинец Томас Джефферсон, несомненно, жил среди множества мулатов. У его тестя, Джона Уэйлса, было шестеро детей от рабыни-мулатки Бетти Хемингс. Когда Джефферсон женился на дочери Уэйлса, Марте, эти порабощенные дети, включая квадруна Салли Хемингс, перешли к Джефферсону. Несмотря на то, что сейчас имеются неопровержимые доказательства сексуальной связи Джефферсона с Салли Хемингс, это, возможно, не так важно, как тот факт, что мисцегенизация была частью его семьи и происходила вокруг него в Монтичелло.16 Уже одно это может помочь объяснить глубокий страх Джефферсона перед расовым смешением.

Джефферсон был в большинстве своем типичным рабовладельцем. Хотя он всегда осуждал рабство, ему принадлежала одна из самых больших популяций рабов в Вирджинии. После раздела имущества своего тестя в 1774 году он стал вторым по величине рабовладельцем в округе Албемарл. В дальнейшем число его рабов оставалось около двухсот, причем прирост за счет рождений компенсировался периодическими продажами для погашения долгов. Джефферсон был известен как хороший хозяин, не желающий разбивать семьи или продавать рабов, за исключением случаев нарушения дисциплины или по их собственному желанию. Тем не менее, с 1784 по 1794 год он избавился от 161 человека путем продажи или дарения. Правда, Джефферсон был против разлучения маленьких детей с родителями; но когда мальчики или девочки-рабы достигали десяти-двенадцати лет и начинали трудовую жизнь, в понимании Джефферсона они уже не были детьми.

Монтичелло был рабочей плантацией, и Джефферсон стремился, чтобы она приносила доход. Его рабы, возможно, и были членами его "семьи", но они также были единицами производства. Повсюду на плантации он стремился ликвидировать очаги безделья. Если раб был слишком стар или слишком болен, чтобы работать в поле, его отправляли ухаживать за огородом или готовить в каюте. Когда один из его бывших старост по имени Нейс заболел, Джефферсон приказал "полностью оградить его от труда, пока он не выздоровеет"; тем не менее Нейс должен был проводить дни в помещении, чистя кукурузу или изготавливая обувь или корзины. Джефферсон был готов предписать легкий труд для женщин, которые были беременны или воспитывали младенцев, потому что они фактически выращивали больше имущества; таким образом, сказал Джефферсон, "ребенок, выращенный каждые два года, приносит больше прибыли, чем урожай самого трудолюбивого человека". По его словам, это был один из тех случаев, когда "провидение сделало так, что наши интересы и наши обязанности полностью совпали".17

"Я люблю промышленность и ненавижу суровость", - заявлял Джефферсон, и, судя по всему, сам он никогда не подвергал рабов физическому наказанию. Тем не менее принуждение плетью лежало в основе работы Монтичелло, как и всех других плантаций. Джефферсон, конечно же, не стеснялся приказывать выпороть непокорных рабов, а тех, кого он не мог исправить, продавал, часто в качестве урока для других рабов. Одного особенно неуправляемого раба Джефферсон приказал продать так далеко, чтобы его товарищам показалось, "будто его убрали с дороги смертью". То, что Джефферсон считался добрым и мягким хозяином, говорит о том, насколько пагубной могла быть практика рабства. Как он сам отмечал, хозяин, "воспитанный, образованный и ежедневно упражняющийся в тирании, не может не быть отмечен ее одиозными особенностями. Нужно быть вундеркиндом, чтобы сохранить свои манеры и нравственность, не испорченные такими обстоятельствами".18

Несмотря на то, что почти 90 процентов всех рабов жили в рабовладельческих обществах Юга, рабство было небезразличным и в северных районах Америки. Накануне революции на Севере проживало около пятидесяти тысяч рабов. В середине XVIII века каждая из каждых пяти семей в Бостоне владела хотя бы одним рабом. В 1767 году почти 9 процентов населения Филадельфии было в рабстве. В 1760 году чернокожие рабы составляли почти 8 процентов населения Род-Айленда и почти 7 процентов населения Нью-Джерси, причем большинство из них были сосредоточены в портовых городах и поселках.

К 1770 году чернокожие рабы составляли 12 % населения колонии Нью-Йорк и чуть более 14 % в городе Нью-Йорк. Рабы были широко распространены в небольших единицах по всему городу; даже в 1790 году каждое пятое домохозяйство владело хотя бы одним рабом. Действительно, доля домохозяйств в Нью-Йорке и прилегающих к нему округах, владевших рабами, была выше, чем в любом южном штате - почти 40 % белых домохозяйств в Нью-Йорке по сравнению с 36,5 % в Мэриленде и 34 % в Южной Каролине. Разумеется, количество рабов в каждом домохозяйстве Нью-Йорка и его ближайших окрестностей было гораздо меньше, чем на Юге, - в среднем менее четырех рабов на домохозяйство.19