Empire of Pain: The Secret History of the Sackler Dynasty

Несмотря на приступ гнева Дрейна, с каждым месяцем казалось все более вероятным, что Саклеры действительно могут выйти сухими из воды. Один из вопросов, который висел над процессом банкротства, заключался в том, может ли Министерство юстиции выдвинуть свои собственные обвинения против компании или против семьи. Федеральные прокуроры в разных юрисдикциях вели расследование в отношении Purdue в течение последних нескольких лет, потихоньку выдавая повестки и собирая доказательства. Судья Дрейн установил крайний срок - 30 июля, чтобы все заявители, считающие себя "кредиторами" Purdue в рамках банкротства, подали документы в суд. Более ста тысяч человек подали индивидуальные иски, утверждая, что опиоиды Purdue изменили их жизнь и что они должны иметь право на определенную компенсацию. Иски подали и страховые компании. Одна страховая компания, United Health, подала на потрясающее заявление, в котором сообщила, что, когда она заказала анализ того, скольким ее страхователям были прописаны опиоиды Purdue и впоследствии поставлен диагноз "опиоидное расстройство", результат исчислялся "сотнями тысяч". Вот вам и идея о том, что люди не попадают в зависимость под присмотром врача.

Незадолго до истечения этого срока Департамент юстиции подал собственный иск, сообщив, что в ходе многочисленных гражданских и уголовных расследований выяснилось, что в период с 2010 по 2018 год компания Purdue направляла торговых представителей для обзвона назначающих врачей, которые, как компания знала, "способствовали выписке ненужных с медицинской точки зрения рецептов". Purdue также якобы выплачивала откаты врачам, мотивируя их выписывать больше рецептов; компании, ведущей электронные медицинские записи, чтобы она создавала цифровое оповещение, побуждающее врачей рекомендовать опиоиды во время встреч с пациентами; и специализированным аптекам, чтобы побудить их выписывать рецепты, которые другие аптеки отказывались выполнять. Все эти действия, по мнению представителей Министерства юстиции, "влекут за собой уголовную ответственность".

Самое неприятное в этом перечне проступков было то, что он так напоминал общую картину правонарушений, в которых Purdue признала себя виновной еще в 2007 году. Детали изменились, но суть осталась прежней: компания обманным путем продвигала свои опиоиды, проявляя абсолютное безразличие к опасности, которую они представляли. Федеральное правительство само может стать кредитором Purdue, говорилось в заявлении Минюста, в случае, если компания будет осуждена по любому из этих обвинений или урегулирует их. Учитывая, что критики сделки 2007 года считали штраф в 600 миллионов долларов недостаточным сдерживающим фактором, а также то, что Purdue теперь, похоже, является рецидивистом, совершающим те же самые преступления, некоторые наблюдатели задавались вопросом, могут ли на этот раз федералы действительно обвинить некоторых руководителей в совершении уголовных преступлений. По совпадению, в другом недавнем деле Министерство юстиции именно так и поступило : в январе 2020 года Джон Капур, занимавший пост генерального директора и председателя совета директоров фармацевтической компании Insys, был приговорен к пяти с половиной годам тюремного заключения за участие в продвижении и сбыте собственного опасного опиоида, препарата на основе фентанила под названием Subsys. Будет ли следующим Крейг Ландау, генеральный директор Purdue?

Он не стал этого делать. Как выяснилось, Мэри Джо Уайт и другие адвокаты Саклеров и Purdue уже несколько месяцев вели тихие переговоры с администрацией Трампа. Внутри Минюста линейные прокуроры, которые занимались как гражданскими, так и уголовными делами, начали испытывать огромное давление со стороны политического руководства, чтобы завершить расследование в отношении Purdue и Саклеров до президентских выборов 2020 года, которые состоятся в ноябре. На высоком уровне администрации Трампа было принято решение о том, что этот вопрос будет решен быстро и мягко. Некоторые карьерные адвокаты в министерстве юстиции были глубоко недовольны этим шагом, настолько, что написали конфиденциальные записки с изложением своих возражений, чтобы сохранить запись того, что, по их мнению, было судебной ошибкой.