Эмпириомонизм

Это может означать только одно — что данным «символам» соответствует «нечто», не зависящее от индивидуального опыта той или иной личности, реальность, не связанная пределами такого опыта, лежащая даже вне прямоголичного опыта, но входящая в него косвенно. Метафизической она в силу такого отношения к индивидуальному опыту отнюдь еще не делается, как не делается метафизической реальностью чужое сознание, точно так же недоступное моему или вашему прямому личному опыту, но точно так же составляющее для нас подкладку различных «возможностей». Если та реальность, о которой мы говорили, ближе не определяется — определяются только связанные с нею «возможности», — то это в данном случае легче всего согласуется с мыслью о ее общей «неопределенности» или неорганизованности. Представлять же ее принципиально неоднородной с нашим опытом, неоднородной с ним по содержанию, по материалу, по «элементам» было бы нелепо, ибо тогда было бы немыслимо само влияние ее на наш опыт: различия по существу, субстанциальные различия исключают взаимодействие. Таким образом, все заставляет нас принять, что искомая реальность сводится к неорганизованному комплексу элементов, аналогичных элементам опыта.

Как видим, развитие науки и здесь, в сущности, не устраняет подстановку, а исправляет ее. Всякая научная теория, устанавливая для неорганических явлений «объективную», т. е. не только индивидуально значимую закономерность, тем самым совершает подстановку — принимает «реальность» за пределами прямого опыта. Правильность подстановки проверяется последующим опытом, и на этом пути изменяются формы и способы подстановки. Тенденция в сторону «чистого описания» означает только борьбу против подстановки комплексов высшего типа под явления низшего типа, комплексов «физических» и «психических», в том и другом случае высокоорганизованных, под неорганические процессы. Но даже самое «чистое» описание принимает подстановку в тот самый момент, как оно признает «объективность» своих «функциональных соотношений»: в этом признании заключается мысль о реальности, независимой от личного опыта одного, другого, третьего лица, но «отражающейся» в этом опыте, влияющей на его течение.

Замечу, во избежание недоразумений, что «объективность», о которой здесь идет речь, не имеет ничего общего с абсолютнойобъективностью кантианских гносеологов. Это только та «общезначимость» фактов и отношений, которая констатируется в общении живых существ; это общезначимость не безусловная и даже не полная, но тем не менее надындивидуальная: и ее достаточно для того, чтобы признать надындивидуальную же, т. е. стоящую вне прямого личного опыта, реальность как «причину» явлений, органических и неорганических, относимых к «объективному» миру. «Подстановка» этой реальности, принципиально возможная повсюду, где дело идет об «объективно существующем», практически должна выполняться лишь постольку, поскольку она познавательно полезна, поскольку она расширяет область предвидения. Никто не сомневается в законности «подстановки» там, где перед нами живое, «сознательное» существо; но когда это существо падает на нас с крыши, то нам для предвидения практически важных для нас последствий бесполезно подставлять под движения этого существа его «психику», это было бы даже вредной потерей времени. Достаточно сознавать, что это падение — факт объективный, а не субъективный образ нашей психики, так что уклониться от него нельзя простым отвлечением мыслей в другую сторону или закрытием глаз. Признание же объективности факта есть, как мы указали, низшая ступень «подстановки», самая неопределенная ее форма. По отношению к физическим комплексам неорганического мира такая форма подстановки является решительно преобладающей, но еще вопрос, будет ли удовлетворяться ею и дальше развивающееся познание.

В науках о неорганическом мире принимается целый ряд высокополезных формул, носящих оттенок иного рода, более сложной подстановки. Таковы формулы, в которые входят понятия «стремления к maximum», к «minimum» или «к сохранению». Эти формулы своей телеологической внешностью приводили многих мыслителей (из новейших назову Вундта) к различным метафизическим выводам; и во всяком случае они говорят как будто о подстановке психическогопод неорганические явления. По типу они таковы же, как старые формулы: «природа не терпит пустоты» или «тела стремятся к центру Земли»; но от этих старых формул они отличаются своей устойчивостью в научном познании: они сохраняются, тогда как те давно отвергнуты.