Эндшпиль

- Егорка охотник потомственный, соболятник настоящий. Ему полдюжины выслеженных и уничтоженных стрелков японских – проще, чем «Отче наш» вспомнить, - возразил капитан. – Но ты прав, Василий Данилович. Соловья баснями не кормят. Извините, господа, за сию прелюдию. И позвольте узнать, чем заинтересовали вас, позиции нашей, забытой начальником дивизии и Генеральным штабом, простой стрелковой роты? Или… вас ко мне субалтернами направили? А-ха-ха-ха!

В ответ дружно засмеялись и гости.

- Увы, Петр Васильевич, - отсмеявшись, ответил Поплавко. – Все ваши субалтерны у вас и останутся. Мы с Павлом Васильевичем рекогносцировку местности обязаны провести и с вами о взаимодействии договориться.

- Странно, - удивился Римский-Корсаков. – Вам же сверху видно намного лучше, чем нам отсюда. А взаимодействие… зачем и как?

- Открою вам небольшую тайну, Петр Васильевич, - ответил Поплавко. – В австрийской кампании мы опробовали пулеметную стрельбу с самолетов по наземным целям совокупно с бомбардировками[6]. Результаты получились обнадеживающие. Поэтому решено использовать, для облегчения прорыва японских укреплений, кроме артиллерии и сии самолеты. По опыту для лучшего применения сих аппаратов летчикам желательно ориентироваться на той местности, где они будут действовать… и не только с воздуха. Так что мы у вас первые, но не последние гости.

- А взаимодействие? – напомнил Римский-Корсаков.

- И об этом договоримся. Приедут позднее наставники по сему вопросу. Привезут вам сигнальные пистолеты и к ним патроны, будете обозначать цели выстрелами. А пока предлагаю решить, как мы рекогносцировкой заниматься будем…

К наступлению готовились полтора месяца. За это время на позициях роты Римского-Корсакова побывало почти три дюжины летчиков, артиллеристов и сопутствующих им лиц. Артиллерия перестреливалась с японцами, как объясняли наблюдатели, для пристрелки целей. В небе, грохоча моторами, проносились разведывательные аэропланы и степенно проплывали не менее разведывательные цепеллины. Однако и капитану, и его единственному субалтерн-офицеру было не до любования небом. Вместе с прикомандированными саперами солдаты его роты днями и ночами копали тихие сапы[7], приблизившись к японским окопам на двести шагов. Приходили новости о нескольких серьезных боях на море. Русские и немецкие броненосцы, подкрепленные линейными крейсерами, победили, хотя и не без потерь.

А незадолго до наступления всем ротным выдали планы своих участков с точным расположением позиций противника, включая обнаруженные наблюдателями и съемкой с воздуха пулеметные точки. На инструктаже сказали, что о таковых можно особо не печалиться, так как они будут первыми целями для артиллерии… Которая открыла огонь в день наступления в три часа ночи. В приказе, полученном за несколько часов до начала артиллерийской подготовки, сообщалось, что одновременно на флангах японского фронта будут высажены морские десанты.

Орудия несколько раз прекращали огонь, а потом начинали его снова. А когда рассвело и разрывы тяжелых русских снарядов переместились куда-то вглубь обороны, капитан поднял первые цепи в атаку. Прямо на окопы, по которым еще били полевые пушки.

Артиллеристы постарались на славу. В проволочных заграждениях было сделано достаточно проходов. Первая полоса обороны - совершенно сметена, превратившись в горы обломков и растерзанных тел. Пару оживших пулеметов стрелки обошли с тылу и закидали гранатами. Захватив две линии окопов, рота принялась оборудовать оборону. В э то время их нагнала следующая за ними рота капитана Невядомского. «Перекатившись» через занятые русскими окопами, солдаты этой роты продолжили двигаться вперед. За ними прошла еще одна цепь. И еще одна. Подобно морским волнам, они перекатывались через окопы роты Римского-Корсакова и двигались дальше, на прорыв. Через некоторое время куда-то вперед пронеслась пятерка аэропланов. Высоко в небе Петр Васильевич заметил блеснувшую на солнце тушу дирижабля. А к окопам уже приближались колонна саперов и за ней и можно было различить первые артиллерийские упряжки…

Наступление, начавшееся сразу на двадцати заранее подготовленных участках фронта, поддержанное двумя десантами в ближнем тылу обороняющихся, увенчалось успехом. Преследуя беспорядочно отступающего врага, Корейский фронт вышел на оперативный простор. И к середине месяца японцы удержали только плацдарм в районе от Мозампо до Пусана.

Здесь наступление русских войск, понесших потери, растративших наступательный потенциал и большую часть запасенных к наступлению боеприпасов, остановилось. Рисковать командующий фронтом генерал от инфантерии Лечицкий не хотел. Тем более, что передислоцированные в порты Кореи русские и немецкие миноносцы, и подводные лодки практически блокировали плацдарм с моря. Японские войска оказались в очень трудном положении, имея минимальный запас продовольствия и боеприпасов.

Но сдаваться упертые самураи пока не собирались…

Франция. Париж. Июнь 1911 г.