Endstation. Конечная станция

Вадим Россик Endstation. Конечная станция

Имена персонажей изменены.

Я умер. Умер осенью в Баварии, где жил последний год, женившись на немке. Звучит, конечно, мелодраматично, нелепо и страшновато, но что есть, то есть. Сколько правду не скрывай, она, как шило в мешке. Честно, в самом деле банально умер в клинике.

Под утро, пока я безмятежно спал возле родного бока моей жены Анке, где-то внутри меня оторвался тромб и двинулся. Я не специалист и не знаю, куда он двинулся, только сразу стало ясно, что куда-то не туда. Внезапно проснувшись, я увидел, как мир вокруг меня переворачивается вверх дном. Стены спальни, окно, закрытое шторами, дверь в зал – всё непрерывно двигалось и вращалось. Широкая супружеская кровать превратилась в сумасшедшую прямоугольную карусель, готовую сбросить меня на пол. Судорожно вцепившись обеими руками в матрас, я разбудил жену. Было понятно, без медицинской помощи уже не обойтись. Я настроился на неприятности…

Скорая помощь приехала довольно быстро, но потом, когда меня с огромным трудом, оторвав от постели, сволокли с третьего этажа во двор и уложили в машине, дело застопорилось. Люди в белых халатах, оказавшись в знакомой обстановке, перестали спешить спасать меня, а начали с интересом расспрашивать о том, что же со мной случилось. Я так долго и подробно отвечал на разнообразные вопросы любопытных медиков, что чувствовал себя уже не пациентом, а преподавателем медицинского института. «Интереснейший случай из моей практики. Тромбоз, батенька…»

Наконец любознательность немецких медикусов иссякла, они потеряли ко мне интерес, заняли свои места в кабине, и мы тронулись в путь. Всё произошло так неожиданно. Полчаса назад я спокойно сопел в две дырочки возле теплой Анке, и вдруг два притопа, два прихлопа, три пинка, и я уже в карете скорой помощи. Даже не успев отдать последних распоряжений, сказать самые важные в жизни слова и выпить стакан воды. Ну, в конце-то концов!

Я жил в Баварии уже год и слышал много хорошего о германской системе здравоохранения. Мол, лечат люто, не жалея себя и больных. Медицинские работники заботятся о тебе, как две родные бабушки и четыре двоюродные. Это обнадёживало и немного пугало. Не привыкли мы к мощной заботе. Однако в городской клинике, куда меня доставила скорая помощь, никто не кинулся ко мне с криком: «Мы его теряем! Мы его теряем!»

В приёмном покое какие-то улыбчивые женщины опять настойчиво истязали меня вопросами, что со мной произошло и что я чувствую. Заодно они измерили мне давление, температуру и ловко прицепили пару капельниц. Своего они добились. Мне уже становилось стыдно за то, что я отрываю людей от работы, но тут как-то незаметно подкрался пипец. А как вы хотели? Это сперматозоид начинает жизнь, а тромб её прекращает!

Конечно, окончательной и бесповоротной смертью моё состояние назвать было нельзя. Как я узнал впоследствии, мне всё-таки успели сделать операцию, подключили к аппарату искусственной комы и вытащили с того света. После чего я оказался в отделении реанимации.

От пребывания за роковой чертой у меня в памяти осталось только одно краткое воспоминание. Видение о том, как я покидаю своё, лежащее на кровати тело, одетое почему-то во всё тёмное. Плавно подымаюсь вверх, а потом также плавно возвращаюсь обратно. Всё. И «туда» не пустили. Многообещающее начало и бездарный конец.

… я открыл глаза. Воняло больницей. Тихо. В полумраке палаты тихонько шептали непонятные приборы. Таинственно мигали лампочки. С миром живых меня связывал только свет этих лампочек и капельницы. Потом я заметил, что не один. На этом свете вообще невозможно остаться одному! Перенаселённость. Демографический взрыв. В Азии. Но мы же не в Азии. Или уже да?