Энджелл, Перл и Маленький Божок

— Ни в коем случае. В высшей степени рискованно. Вы человек неопытный, можете увлечься и переплатить либо купить что-нибудь неподходящее. В царящей там обстановке очень легко допустить ошибку.

— Да… это верно. Ну мы ведь знаем мнение мистера Моретона о тех вещах, которые нам понравились. Не могли бы вы позвонить ему и сделать заявку? А я бы пошла и проследила, что нам достанется.

Энджелл беспокойно заерзал в постели. Выглядел он совсем как мальчишка, симулирующий болезнь, лишь бы не пойти в школу.

— Мне не хочется этого делать. Ничего не стоит попасть впросак, тут нельзя полагаться даже на друга. Я думаю, поскольку мне уже стало лучше — боль почти исчезла, — если вы приготовите мне яичницу с беконом, я подкреплюсь и встану и мы доедем туда на такси. Не хочу вас разочаровывать, я ведь знаю, как вам понравились эти украшения.

Итак, Энджелл позавтракал и поднялся с постели. Но на это ушло немало времени. Торги начались в одиннадцать. Когда он наконец собрался, было уже половина двенадцатого. Большинство предметов, отобранных ими, шли последними номерами. К тому же аукционист, ведущий торг, славился своей энергичностью и проворством.

Энджелл добрался до зала, опираясь на руку Перл, в пять минут первого и обнаружил, что из-за спора, который вызвала вещь под номером 10, серебро было продано в первую очередь. Им пришлось подождать с четверть часа, прежде чем дошла очередь до ювелирных изделий.

Энджелл оказался на высоте. Он прекрасно ориентировался в этой атмосфере — опыт, приобретенный за многие годы, — и знал, когда остановиться, не боясь, что названную им цену могли перекрыть, и даже Перл, в волнении сжимавшая его руку, заставила его поспешно принять решение лишь дважды. В конце концов они купили брошь с оливином — камнем, сходным по цене с изумрудом, — и две бриллиантовые броши, все это обошлось им в 150 фунтов. Уилфред объяснил Перл, что старинная оправа этих украшений ценится выше самих камней.

В этот вечер они обедали в ресторане, и Перл настояла, что платит за угощение она, а после, по молчаливому согласию, они вместе легли в постель. На этот раз из чувства благодарности она постаралась преодолеть смущение, которое вызывало в ней его тучное тело и неумение, и это позволило ему достичь лучших результатов, чем в прошлые разы. Он был доволен, обрел наконец уверенность в себе, шутил с ней, утром говорил об этом во время завтрака и перед уходом ее поцеловал.

Она поднялась наверх прибрать свою комнату, подошла к окну, раздвинула занавеси и стала смотреть, как он шагает по направлению к Кадоган-скверу. День был солнечный, пальто его распахнулось, и полы развевались на ветру. Он шел гордо, словно крупный лебедь-самец, преисполненный самодовольства и важности. Он уже исчез из виду, а она еще долгое время стояла у окна с бесстрастным выражением лица. Потом опустила занавеси и пошла поглядеть на свои драгоценности. Но оказалось, что он запер их в сейф.

Когда Энджелл добрался до Линкольн-Инн, королевский адвокат Саул Монтегю наконец-то официально вручил ему подписанный проект соглашения. Энджелл немедленно позвонил Холлису, но Холлис проводил отпуск в Борнмуте и должен был возвратиться не раньше 23-го. С трудом скрывая свое раздражение, Энджелл переговорил с партнером Холлиса, мистером Квэрри, которому было поручено следить, как продвинулось дело по составлению договора. Но дело вообще не сдвинулось с места. Энджелл сказал, что пришлет ему проект соглашения с рассыльным сегодня же утром, и попросил Квэрри немедленно им заняться. Квэрри пообещал сделать все от него зависящее, хотя подчеркнул, что это обязанность мистера Холлиса, поскольку мистер Холлис всегда сам лично вел дела семейства Восперов. На что Энджелл резко возразил, что, когда мистер Холлис вернется из Борнмута, ему придется заняться окончательным уточнением деталей; а он, Энджелл, хотел бы быть уверенным, что за дело наконец принялись. В ответ мистер Квэрри явно обиделся.

Среди прочих неприятных дел, которые Энджеллу предстояло рассмотреть этим утром, был счет, присланный Винсентом Бирманом, на тридцать гиней за перевод Годфри Брауна к другому менеджеру. Но требовать с Перл оплаты услуг Бирмана было бы слишком. Затевая это дело, Перл сказала Уилфреду, что хочет помочь Годфри, иначе молодой человек не оставит их в покое. Годфри убежден, сказала она, что мистер Энджелл такая важная персона, которому все под силу. Годфри, сказала Перл, сделал на мистера Энджелла своего рода ставку. Он и к ней-то обратился только потому, что она теперь миссис Энджелл.

Уилфред, лишь наполовину поверивший ее словам и почувствовавший некоторую ревность, тем не менее уступил — на что у него нашлись свои веские основания. Однако тридцать гиней — деньги немалые. Он уже было подумывал, не отослать ли чек обратно Бирману. Но это не даст никаких результатов, и в качестве главы конторы он не мог позволить себе уклониться от платежа. Стоит лишь потянуть с оплатой — подержать эти деньги на собственном счету, чтобы получить проценты.