Энеида

В гавань вошли мы, куда пригнала нас буря,- и видим: 220 Тучное стадо коров на равнине вольно пасется, Мелкий скот по траве гуляет, никем не хранимый. Мы нападаем на них, и Юпитера мы призываем, С ним великих богов, чтобы приняли долю добычи. Начали мы пировать, у залива ложа устроив,225 К ужасу нашему, тут внезапно с гор налетают Гарпии, воздух вокруг наполняя хлопаньем крыльев. С гнусным воплем напав, расхищают чудовища яства, Страшно смердя, оскверняют столы касаньем нечистым. 229 Вновь в углубленье скалы, в укрытье надежном поодаль 231 Ставим столы и снова огонь алтарей зажигаем, Вновь с другой стороны из незримых тайных убежищ Шумная стая летит, крючковатые когти нацелив, Пастями яства скверня. Друзьям тогда приказал я 235 Взять оружье и в бой вступить с отродьем проклятым. Точно приказ выполняют они и в травах украдкой Острые прячут мечи и щиты скрывают надежно. Только лишь стая, слетев, огласила изогнутый берег Криками, в гулкую медь затрубил Мизен и с утеса 240 Подал нам знак, и друзья в небывалую битву вступили, Мерзких пернатых морских поразить пытаясь мечами. Самый сильный удар их перьям не страшен, и ранить Их нельзя: уносятся ввысь они в бегстве поспешном, Гнусный оставив след и добычу сожрать не успевши. 245 Только Келено одна на скале высокой уселась, Горьких пророчица бед, и такие слова она молвит: "Даже за битых быков и за телок зарезанных в сечу Вы готовы вступить, потомки Лаомедонта, Гарпий изгнать, не повинных ни в чем, из отчего царства? 250 Так внемлите же мне и мои запомните речи! Все я скажу, что Фебу Отец всемогущий поведал, Все, что Феб-Аполлон мне открыл, величайшей из фурий. Держите вы в Италию путь: воззвавши к попутным Ветрам, в Италию вы доплывете и в гавань войдете, 255 Но окружите стеной обещанный город не прежде, Чем за обиду, что вы нанесли нам, вас не заставит Голод жестокий столы пожирать, вгрызаясь зубами". Кончила речь и в леса унеслась на крыльях Келено. В жилах кровь леденит у спутников ужас внезапный, 260 Духом упав, уверяют они, что мира добиться Нужно уже не мечом, но мольбою и просьбой смиренной, Будь хоть богини они, хоть нечистые мерзкие птицы. С берега руки простер отец мой Анхиз, призывая Милость великих богов, и назначил почетные жертвы. 265 "Боги! От нас отвратите беду и отриньте угрозы! Молим: смягчитесь и нас благочестия ради спасите!" Молвив, канаты велит отвязать он причальные тотчас.

Нот напряг паруса; по волнам пробегаем вспененным, Путь направляем, куда поведут нас ветер и кормчий. 270 Вот появился уже лесистый Закинф средь пучины, Сама, Дулихий за ним и крутые утесы Нерита. Держимся дальше от скал Итаки, Лаэртова царства, Край проклиная, где был рожден Улисс беспощадный. Вот перед нами встают в тумане вершины Левкаты, 275 Виден и Фебов храм, мореходам внушающий трепет, Мчимся, усталые, к ним, заходим в маленький город, С носа летят якоря, корма у берега встала.

К суше надежной приплыв, мы Юпитеру жертвы приносим, И возжигаем алтарь, совершая обряд очищенья, 280 И на Актийской земле илионские игры справляем. Словно в отчизне, друзья меж собой состязаются, масло С тел стекает нагих. На душе становится легче: Путь меж врагов позади, позади твердыни аргивян. Солнце свой круг пролетело меж тем и год завершило, 285 И ледяная зима ураганами волны вздымает. Медный выпуклый шит, Абанта могучего ношу, Вешаю в храме на дверь, стихом приношенье прославив: "Грек-победитель носил, посвятил же Эней побежденный". Место занять на скамьях приказал я и гавань покинуть, 290 Влагу взрыли гребцы, ударяя веслами дружно, Быстро скрылись из глаз поднебесные горы феаков, Вдоль берегов Эпира свой путь в Хаонийскую гавань Мы направляем - и вот подплываем к твердыне Бутрота.