Энеида. Приключения Энея (СИ)

Веселые солнечные зайчики играли на священных чашах и украшениях алтарей, окрашивали в золото подносы с принесенными в жертву незримым хозяевам медовыми лепешками и вазы с фруктами, отражались в драгоценных камнях перстней и браслетов на руках рослого черноволосого мужчины, стоявшего в центре просторного внутреннего двора храма Мелькарта. Пока он совершал жертву и взывал к богам, остальные жрецы почтительно стояли в стороне, всем своим видом выражая почтение к молившемуся.

Тот же не спеша обращался к покровителю славного финикийского города Тира Мелькарту. Не жалким просителем, вымаливающим милость у небожителя, выглядел этот человек, а младшим братом, просящим совета у более зрелого родственника. И бронзовое лицо одетой в дорогие пурпурные одежды статуи бога моря было приветливо. Играла улыбка на неподвижных металлических губах и воздетая рука словно благословляла собеседника. Наконец, человек закончил говорить и, сохраняя достоинство, отвесил богу прощальный поклон.

Чуть отойдя от статуи главного бога, он пошел по двору мимо изваяний других владык-баалов. К каждому из них он обращался с одной-двумя ритуальными фразами, показывая, что не забыл небожителей и готов им служить, буде на то их воля. Каждый из незримых получил свою долю внимания.

Ближе всего стояло изображение древнего отца богов Эла, который, занятый своими неизъяснимыми делами, в последнее время редко обращал внимание на простых смертных. К нему и обратился полный сыновьей почтительности мужчина. Затем он приветствовал владыку севера Баалцафона, хозяина неба Баалшама и солнечного Баалхаммона. Не были забыты и податель пищи Дагон, и пламенный Решеф.

У статуи Ашторет, покровительницы любви и власти, он задержался, шепча неслышные жрецам слова гораздо дольше, чем у других изваяний. Он даже преклонил колени перед божественной матерью и, сняв с руки тяжелый золотой браслет, положил его к ногам рогатой небожительницы. Дарующую жизнь богиню с тысячей имен почитали все жители Финикии, и ежедневно самые разные посетители оставляли ей различные дары, но уже много лет ничего столь же ценного богиня не получала.

Впрочем, это было объяснимо. Все знали, что уважаемый Акербант Сихей прямо из храма отправится в царский дворец сватать любимую дочь тирского владыки, юную принцессу Элиссу. Так кого, как не любвеобильную богиню, просить об успехе этого предприятия?

Наконец Акербант закончил общение с богами и, развернувшись, направился к выходу. Услужливый слуга подал ему расшитый алым и золотым плащ и высокую украшенную золотыми пластинами шапку. Жрецы в парадных одеждах окружили жениха, и все вместе они вышли из храмового комплекса. Два десятка воинов окружили процессию, а десяток слуг криками и руками принялись расчищать дорогу, при необходимости отталкивая с пути зазевавшихся простолюдинов.

Конечно, куда с большим комфортом можно было бы проделать этот путь в носилках, но пройти надо было всего лишь сотню шагов, к тому же солнце еще не достигло зенита и в городе царила относительная прохлада. Так что Акербант решил, что ничего страшного не случится, если и он, и его коллеги-жрецы пройдутся по улицам родного города.

По пути он сохранял гордое выражение лица и буквально излучал уверенность в успехе предприятия, хотя червь сомнения неотступно грыз его душу. Конечно, уже все не раз оговорено доверенными людьми. Сначала в виде намеков, потом и откровенно. Царедворцы уверяли, что владыка благосклонно воспримет сватовство, его супруга и вовсе будет рада, ведь предполагаемый жених приходится ей родичем.

Только вот кто знает, что по этому поводу думает сам царь Мет? Старик скрытен и часто поступает вопреки ожиданиям окружающих. Не изменит ли он решения в последний момент? Не откажет ли? Нет, прямого отказа, конечно, не будет, ведь царь слишком умен, чтобы оскорбить отказом самого богатого и влиятельного из жителей города. Тем более что вспыльчивость и злопамятность жреца хорошо известны всем. Получить такого врага Мет явно не пожелает. Однако он может отложить свадьбу, сославшись на молодость дочери. И ведь не поспоришь, девочке по-хорошему еще бы года два, а то и три подождать до брака.