«Энергия» - «Буран»

     Идеологом, теоретиком и проектантом системы управления ракетой-носителем у Сергеева был Яков Ейнович Айзенберг. Он с рождения КБЭ работал в контакте со многими организациями - разработчиками ракет, с которыми связывала судьба КБ. Обходительный, гибкий, не влезающий в "политику", он решал с нами практически все вопросы по исходным началам разработки. Его требования к нам сводились к суммированию со стороны нашего головного КБ всех заданий. Дело в том, что выданное Харьковскому КБ задание на разработку непрерывно пополнялось и изменялось. Эти изменения текли по многим каналам - от наших проектантов, теоретиков и кураторов разработки. Он часто обращал внимание на то, что для принятия совместных решений в нашем КБ ему приходилось проходить многие подразделения. Поэтому в первый же наш прилет мы установили такой же порядок, как и с Куйбышевским филиалом. Готовили заранее все вопросы и проблемы. Мы в нужном составе приезжали или прилетали с вчерне обсужденными внутри "наших" решениями, и начиналась проработка вопросов. Работали допоздна. Предварительной подготовкой и текущими связями с конструкторским бюро занимались Владимир Михайлович Караштин и Павел Федорович Кулиш, а от теоретиков Павел Михайлович Воробьев. От них зависело многое. Они ко всему прикладывали свое желание и стремление наладить должную работу. В.Г.Сергееву, как правило, докладывались результаты согласования.

     Позднее КБЭ руководил А.Г.Андрющенко, но тяжелая болезнь рано вывела его из строя. Я.Е.Айзенберг стал руководителем этой организации. Она потом будет называться "Хартрон".

     Из основных проблем, с которыми мы столкнулись в создании системы управления, назову "зависания" или "заклинивания" вычислительной машины, потому что эта проблема встала во весь рост, когда ракета 6СЛ уже полным ходом готовилась к полету. Конечно, если не считать сплошного ряда проблем во всем процессе создания системы, правда, они из разряда "проектного и инженерного пота", но - проблемы: вначале - увязка исходных данных, моделирование, разработка бортовой вычислительной машины, затем аппаратурное исполнение - длительный и трудоемкий процесс.

     Суть "зависания" бортовой вычислительной машины заключалась в том, что процесс работы останавливался, как бы спотыкался в режиме самоконтроля, без перехода в режим функционального управления системами. Этот дефект проявлялся и исчезал -"самоустранялся". Вероятность его появления, правда, была чрезвычайно низкой, а если учесть, что на борту находятся три такие машины и система работает "по принципу голосования" - "два из трех", то вероятность проявления дефекта в полете была очень малой. В.Г.Сергеев вышел к нам с предложением допустить систему к летным испытаниям. Был довод - статистическая оценка вероятности проявления дефекта укладывалась в требования по надежности к системе... Мы настояли на продолжении поиска причины дефекта. После длительных поисков и экспериментов на стендах НПОЭ причина была найдена - она находилась в неточной настройке тактов теста самопроверки и функционального процесса машины.

     На первых порах, кроме того, было большое количество отказов приборов при проведении испытаний входного контроля, автономных и комплексных.

     Бригада НПОЭ на полигоне, работавшая с нами в монтажно-испытательном корпусе и старте, была одной из многочисленных. Работала слаженно, не считаясь со временем. Бригадой руководили А.С.Гончар, В.А.Страшко - терпеливые, сдержанные, контактные и, самое главное, преданные делу люди.

     В полете ракет "Энергия" замечаний к системе управления не было.

     Командные гироприборы разрабатывались КБ В.И.Кузнецова (теперь НПО "Ротор"). Здесь практическую работу вел Илларий Николаевич Сапожников. Он осуществлял связь КБЭ с нами. У него в организации мы были раза два.

     По наземному комплексу КБЮ работало совместно с Ленинградским КБ - КБСМ, Московским КБТМ. С организацией В.П.Бармина работали над созданием шахтных стартов первых наших ракет Р-12 и Р-14. Со временем связь как-то затерялась. КБОМ работало в основном на Королева. Отношения между НПО "Энергия" и КБОМ, в общем, были нормальными, но весьма натянутыми между двумя академиками. В этой связи наш выход в организацию Владимира Павловича был встречен с пониманием необходимости тесного контакта. Вместо переписок, заявлений на совещаниях мы регулярно собирались в кабинете В.П.Бармина. Сейчас трудно вспомнить вопросы, по которым мы бы не находили решений или компромиссов. В подготовке всех этих решений главную роль играл Николай Михайлович Корнеев - первый заместитель Бармина, он собирал руководителей всех своих проектно-конструкторских подразделений, и мы совместно прорабатывали все нюансы. Бармину выносились принципиальные решения.