Энергия души

Когда-то Симур мечтал, что, как только подрастет, обязательно поймает живого увальня. Теперь ему эти мечты казались смешными. Настоящий мужчина, каким он собирался со временем стать, должен сделать что-то такое, чего до него никто не делал. Например, добраться однажды до края Леса и посмотреть, что за ним. А вдруг удастся увидеть то самое великанье дерево? Нет-нет, не стоит и думать об этом. Древолюд всегда и везде должен заботиться только о пользе для Города. Правда, кто сказал, что пользу можно приносить лишь внутри этого трухлявого тоннеля и в нескольких сотнях шагов вокруг него?

У ворот выстроилась небольшая очередь сверстников. Бурдюки были не у каждого. Многие таскали воду в обмазанных клейковиной плетенках, а то и в плошках. Симур мог бы гордиться тем, что у него целых два бурдюка, но сейчас его занимали совсем другие переживания. Он повертел головой в поисках своего спутника в послезакатных похождениях и увидел его на несколько юных водоносцев впереди. Вид у Лимы был удрученный. В руках он держал большую плетенку, тяжелую даже без воды. У Симура отлегло от сердца. Он боялся, что толстяк, с которым они расстались сразу после возвращения, что-нибудь без него уже учудил.

Вдоль шеренги водоносцев прошел Сигнальщик и пересчитал их всех по головам. Потом оставил соответствующую зарубку на столбе ворот и махнул рукой своим помощникам. Те налегли на барабан, на который наматывались канаты из мертвых лиан, поднимающие массивную створку ворот. В затхлый тоннель Города ворвался поток солнечного света и хлынула волна свежего воздуха. Сигнальщик щелкнул плетью, и водоносцы бегом ринулись наружу. На выход отводилось лишь несколько ударов сердца. Кто не успевал, оставался внутри и подвергался наказанию за то, что не принес воду.

Толстяк замешкался, и его едва не сбили с ног. Хорошо, что приятель не спускал с него глаз. Симур подскочил к Лиме, схватил за плечо и буквально вытолкнул за ворота. Позади с грохотом опустилась створка, спугнув стайку трехкрылок, которые старались добраться до орхидей-медоточцев, растущих с внутренней стороны коры Города. У трехкрылок были длинные гибкие хоботки, способные проникать в самые глубокие щели. Вреда они приносили больше мухлей, но, в отличие от последних, радовали глаз редкостной красотой и уникальным рисунком на бархатистых крылышках.

Поймать такую красотку, не помяв их, считалось большой удачей. Городской молодняк наперебой хвастался друг перед другом своими трофеями, и Симур не был исключением. До вчерашнего солнца. При свете нынешнего даже трехкрылки казались ему пустой блажью. Подталкивая приятеля, который все время оглядывался на прекрасные порхающие создания, Симур направился к ближайшему дожделодцу, хотя тот почти наверняка был уже пуст. Так оно и оказалось. Однако вместо того чтобы броситься к следующему вместилищу воды, Симур опустился на корточки, прислонясь к мясистому листу растения.

– Эй, ты что? – испуганно спросил его Лима. – Не успеем воды набрать. Все вычерпают!

– Подожди! – отмахнулся Симур. – Дай подумать.

– О чем?! – спросил толстяк. – О трехкрылках? А что о них думать… Я же научил тебя, как их свистом приманивать.

– О вчерашнем.

– А что вчера было такого, чтобы об этом думать? – удивился Лима. – Ну стенку скребли. Ну болтали… не помню о чем.

Теперь изумился Симур:

– Как это не помнишь?! Ты сказал, что охотники привели в Город чужака.

– Чужака? – переспросил толстяк. – Когда?

– Постой! – остановил его приятель. – А что мы после заката делали, помнишь?

– Я не знаю, что делал ты, – сквозь зевок проговорил Лима. – А я спа-ал.

Симур вскочил и посмотрел ему в глаза. В зеленых зрачках толстяка плавала сонная муть, но он не врал и не притворялся. Похоже, Лима действительно не помнил, что они делали после заката.

– Ты еще здесь усни! – разозлился на него Симур. – Пошли за водой, а то все растащат.

И они перебрались на другой сук, где произрастал дожделодец. Наполнили из него оба бурдюка и плетенку Лимы. На обратном пути надергали грибунов. Отягощенные добычей, вернулись к воротам, где уже скапливались другие водоносцы. Стражники не только выпускали всех разом, но и впускали тоже. Так что у любителей наружных вылазок оставалось достаточно времени, чтобы побыть на свежем воздухе. Правда, Симур давно заметил, что большинство его сверстников чувствуют себя вне городских стен не слишком уютно. Вот и сейчас они жались поближе к запертым воротам и друг к дружке.