Энергия страха, или Голова желтого кота

— Мы не евреи, но у нас тоже есть пустыня, — пошутил Абдулла.

Белли Назар засмеялся, посмотрел на него с удовольствием. Абдулла приободрился. Вот что значит вовремя нужное слово вставить. Вроде бы и пошутил, но к месту и ко времени, показал себя умным и легким человеком.

— Назар Чагатаев тоже верил, — построжал Белли Назар. — И его вера была, наверно, посильнее, чем вера пророка Мусы. Он в советскую власть верит больше, чем Моисей в Бога. Не ждет чуда, а испытывает себя и свой народ до конца, до предела. И если обращается за помощью к власти, то знает: чуда не будет, помощь придет не скоро, надо до нее дожить, дотерпеть.

Белли Назар хлебнул остывший чай.

— И Моисей, и Назар Чагатаев свое предназначение исполнили. Обрели место в истории своих народов. А третьему нашему герою будет ли место? Куда он собрался и куда должен повести народ? Все почему-то думают, что бедный народ обязательно нужно куда-то вести. Великий Яшули объявил, что туркмены — не такие, как все, и Аллах это видит. Всех смертных он сотворил из глины, а туркмен — из света. Видимо, Аллах поведал это Великому Яшули лично. Но если туркмены — богоизбранный народ, то почему их надо куда-то вести, как ишаков к водопою. Они сами должны вести человечество, разве не так?

Белли Назар смеялся. И сразу не понять, то ли с сарказмом, то ли изумляясь логическим нелепостям.

7. Энергия страха

Раздался дверной звонок. Послышался незнакомый мужской голос, баритон. Мурад позвал дедушку. Белли Назар вышел. Баритон почтительно поздоровался с ним.

— Нам надо сверить проживающих в квартире с домовой книгой.

— Вы что, теперь каждый месяц будете приходить и сверять? — спросил Белли Назар. — Ровно двадцать дней тому назад приходили.

— Те, наверно, были из районной администрации, а мы — из городской, яшули.

— Вместо того чтобы время тратить, могли бы взять районные бумаги.

— Не беспокойтесь за нас, ведь тратится наше время, — вступил в разговор другой голос, более низкий, и, как показалось Абдулле, угрожающий.

— Да, вы тратите казенное время, а у меня — мои нервы и терпение! — раздраженно ответил Белли Назар.

— Яшули, мы ведь не только к вам пришли, — примирительно произнес баритон.

— Те, которые из района, тоже так говорили. Я на следующий день спросил соседей — ни к кому, кроме нас, не заходили. Так и скажите — из органов, мол, и не чего-то там проверяем, а мотаем нервы по приказу начальства.

— Хочешь сказать, что работники органов не имеют права приходить? — уже откровенно угрожающим тоном спросил бас.

— Да какой же дурак будет с вами спорить и связываться? — зло засмеялся Белли Назар.

— Яшули, немало тех, кто пускает к себе приезжих, незарегистрированных. Вот мы и проверяем, — не оставлял попытки примириться обладатель баритона.

— Ну так сверяйте, спрашивайте! — раздался женский голос. Видимо, жена Белли Назара. — А ты иди к себе в кабинет, не нервничай, я сама разберусь.

Однако Белли Назар, судя по шагам, направился в кухню или на балкон. Наверно, чтобы успокоиться, не показываться перед гостем с раздраженным лицом. А чем же Абдулле теперь себя успокоить? А что, если они пройдут смотреть по комнатам? Спросят, кто он такой, что здесь делает. Может, и пришли не случайно, а видели его, или соседи доложили. Кто это там средь бела дня, на глазах у всех навещает отверженного? Извольте-ка объясниться. Какова цель прихода? Ну, поговорить о литературе, об искусстве. Правда, в нашей стране уже и забыли, когда вели такие разговоры. Скажут: «Ты что, идиот, не нашел никого другого, кроме Белли Назара, чтобы о своей культур-мультур потрепаться? Теперь пеняй на себя, ты с ним одной веревочкой связан и состоишь у нас на учете!»

Абдулла почувствовал, как пересохло во рту. Стало душно и жарко, ладони похолодели. Второй раз руки оледеневают. Первый раз — когда он лежал под пестрым камнем, вжавшись в сырую землю. Значит, холод подступает к нему в минуты опасности.

Негромкие разговоры в прихожей утихли, затем захлопнулась дверь и наступила тишина. Абдулла ослаб, ему казалось, что тело его стало ничтожным и слилось с креслом. Сил не осталось даже на то, чтобы встать и уйти. Да и не стоит спешить — неизвестно еще, где проверяющие.

Белли Назар вошел в кабинет, улыбаясь, будто ничего не случилось. Абдулла понимал, как ему трудно выглядеть спокойным. Или он думает, что Абдулла ничего не слышал? Не надо показывать, что он все слышал. Иначе Белли Назар заведет разговор на еще более опасные темы, чтобы заглушить пережитое унижение, выплеснуть осадок с души.

— Я сейчас условно разделяю туркмен на две группы…

«На сколько бы групп ты их ни делил, кто сейчас тебя услышит? Да и кому интересно твое мнение?» — подумал Абдулла.