Энергия страха, или Голова желтого кота

Президент не мог противиться воле народа. Отец стал Героем, мать объявлена Святой Женщиной. В связи с чем женщины республики и ветераны войны получили денежные подарки. Быть может, в связи со счастливым избавлением от смертельной опасности нынче раздадут деньги уже всем без исключения? В любом случае можно ожидать волны народного гнева против злодеев-террористов. Или поднимут — или сама поднимется. Что она принесет — вот вопрос.

С другой стороны, эти люди недовольны Великим Яшули. Сносятся их сарайчики, закутки, дурацкие садики — Ашхабад должен стать беломраморной столицей с широкими светлыми улицами. Да, эти кварталы ужасны. Дома с уродливыми пристройками похожи на старую, изношенную одежду с заплатами. Но такую привычную, дорогую. До слез жаль с ней расставаться! Они привыкли к своей жизни, такой же убогой, как их жилища. Они просят их не трогать. Но Великий Яшули считает их людьми советской эпохи, ушедшей в прошлое. Как будто он сам не оттуда. Грусть, печаль и даже плач этих людей при расставании с прошлым не имеют значения для истории. Зато будет в истории белый город, созданный Великим Вождем.

И эти же люди будут благодарить и восхвалять Великого Яшули — вполне возможно, что искренне. Как артисты оперы и балета. Великий Яшули отменил оперу и балет в республике как искусство, не свойственное туркменам, чуждое их национальному духу и традициям. Бульдозерами снесли театр.

Люди, посвятившие себя сложнейшему из театральных дел, учившиеся, постигавшие его десятилетиями, остались без работы. Мало того — потеряли смысл жизни. Оказывается, занимались тем, чего нет и не должно быть. В Туркмении, по крайней мере.

Так вот, мастера оперы и балета стали писать и печатать в прессе открытые коллективные письма, восхваляющие мудрую политику Президента в области искусства.

Абдулла их не осуждает, не упрекает. Просто отмечает: факт есть факт.

Оттого, что ты выразишь свое недовольство, ничего не изменится.

Он вышел на улицу, разделяющую два микрорайона. Остановился под тутовником. В густой тени заметил силуэт женщины.

— Не меня ли ищешь, красавчик?

Абдулла опешил. Потом, на редкость быстро, сообразил, что он попал не куда-нибудь, а на известную в городе улицу проституток. Туркменские женщины, конечно, «исконно самые высоконравственные в мире», как утверждает наше телевидение, но проституция расцветает, невзирая на возрождение мусульманских обычаев и национальную духовность. Сам Великий Яшули говорил об этом: мол, специально выезжают за границу, торгуют телом. Только не упоминал ни разу, что в советские времена туркменские женщины никогда не выходили на панель.

— Ты не знаешь, что стряслось? Мужиков как будто земля проглотила. Ни одного клиента! И менты бегают, как злые собаки, всех девушек загребают. Какой-то зэк сбежал, что ли?

«Да ты что, телевизор не смотрела?» — хотел спросить Абдулла, но удержался. Значит, не смотрела. Она ведь «на работе».

Из глубокой тени на свет вышла молодая женщина высокого роста, не ниже Абдуллы. Волосы собраны на затылке, открывая длинную шею. С сильным, гибким телом, каждое движение которого подчеркивало профессиональную доступность.

— Ты говоришь так, будто знаешь меня, — удивлялся Абдулла.

— Упаси боже от знакомых! Норовят получить товар подешевле, да еще пристают с «душевными» разговорами, бля! Пошли бы они к черту!

— Как тебя зовут?

— Я же не спрашиваю твоего имени.

— Тогда назови цену.

— Сначала глянь на товар…

Она подошла вплотную, грудью прикоснулась к нему.

Абдулла знал, что ему этот товар не нужен, он никогда им не пользовался… Во-первых, удерживал страх подхватить что-нибудь, во-вторых, его многие знают, так что завтра на всех углах будут рассказывать, с кем он был, что делал и каковы его особенности во время этого самого… Тем не менее его охватило невольное волнение и возбуждение. Он даже стал прикидывать, сколько денег в кармане. Двадцать тысяч манатов. Как раз на баклажку кока-колы.

А уж на эту женщину требуется… много. Не из дешевых, духи, как у жен чиновниц. Абдулла вдруг засмеялся.

— Чему это ты радуешься?

— Один бедный актер в магазине увидел, как продавец отрезает покупателю увесистый кусок голландского сыра, и говорит: «Братишка, отрежь и мне…. тридцать граммов». А продавец ему в ответ: «Яшули, может, вам проще облизать то, что осталось на ноже?..»

— Понятно, считай, что и ты облизал нож.

— Увы, Аллах дал соловью красивый голос и пустое гнездо.

Женщина посмотрела на Абдуллу:

— Складно говоришь! Тебе бы на свадьбах тамадой работать. Хорошие деньги, между прочим, зарабатывают. На сыр точно хватит.

Джемал бросилась на шею Абдуллы, как только он переступил порог.

— Откуда идешь?

— Из дома.

— Смотрел телевизор? Великий Яшули выступал…

— Все видел, ничего не упустил.

— Что же это творится, а?

— В таких случаях говорят: не печалься, лучше съешь чего-нибудь вкусного, а меня чаем угости.

— А ну-ка, посмотри сюда, что-то не верится, что ты из дома идешь, — Джемал принюхалась. — Духами от тебя воняет… Точно! Шанель номер пять!

— Пешком шел, — засмеялся Абдулла. — По улице проституток, вот и пропах их духами.