Энергия страха, или Голова желтого кота

Овез, прощаясь с Абдуллой у железной дороги, у невидимой границы поселка, говорил: «Советской власти больше нет. И кто теперь спасет этот народ?»

В один из дней, когда Абдулла, бесцельно прослонявшись по театру, после обеда направился домой, рядом с ним остановилась машина. Из нее вышел молодой человек неприметной наружности и вежливо обратился:

— Извините, яшули, вы — Абдулла Нурыев?

Конечно, не столько спрашивал, сколько утверждал. Если на улице останавливают, то можно не спрашивать. Абдулла уже знал эту манеру, нисколько не удивился и не испугался. Отметил: вежливо говорит, как положено со старшим по возрасту, даже приятно.

Через полчаса Абдуллу ввели в кабинет главного следователя Айдогдыева. Тот был в форме. Белый китель, большая зеленая звезда на золотых погонах, на отворотах кителя — золотые листья. На груди как орден — золотой знак с профилем Великого Яшули. Такие носят только высшие чиновники. У военных золотые листья на петлицах носят генералы, но есть ли в прокуратуре генеральские звания, Абдулла не знал.

Айдогдыев поднял голову и посмотрел на него мутными глазами. Абдулла с интересом отметил, что страха нет, а есть лишь спокойствие.

Айдогдыев протянул два листка:

— Прочитай это. Внимательно читай.

И углубился в свои бумаги.

По-прежнему удивляясь своему спокойствию, Абдулла чуть откинулся на стуле, начал читать текст, отпечатанный на компьютере.

«Я, Нурыев Абдулла, работаю в Туркменском государственном театре драмы. Жена — Нурыева Сельби, учительница с высшим образованием, сын — Нурыев Хыдыр, на военной службе, дочь — Нурыева Айдым, учащаяся школы.

Считаю своим гражданским долгом перед Родиной сказать в качестве свидетеля нижеследующее. На протяжении длительного времени я близко знал Гулназара Гараева, бывшего сотрудника Комитета национальной безопасности, одного из главных членов группы террористов, участвовавших в покушении на бесценную жизнь нашего Великого Яшули, являющегося спасителем и гордостью туркменского народа. Этот коварный террорист — двоюродный брат моей жены, их матери — сестры. Гараев Гулназар человек высокомерный, чванливый, грубый, с низкой культурой, готовый ради корысти на любое преступление. Он умеет искусно сеять раздор между людьми, я могу показать это на собственном примере. Моего сына взяли на военную службу, отправили в Марыйскую область. Там солдат, в том числе моего сына, использовали в качестве батраков в личном хозяйстве алчного, нечистого подлеца по имени Реджеп Шаллы. За малейшее проявление недовольства их избивали, издевались. Хуже того, их приучили глотать и курить терьяк. Потом я узнал, что люди полковника Гулназара Гараева действовали по указанию своего начальника Шамурада Мухаммедова — никто, кроме него, не мог бы позволить им распоряжаться в войсковых частях. Их цель была — превратить солдат в безвольных, зависимых от них людей. Они добились своего. На примере сына могу сказать — его воля оказалась в руках Гараева, мой сын даже разговаривать со мной не захотел. Гараев добился его перевода в центральный военный госпиталь и здесь уже приучил к самому страшному наркотику — героину. Ранним утром в день, определенный для осуществления террористического акта, он явился в госпиталь за Хыдыром. Теперь с полным основанием можно утверждать, что он хотел использовать моего сына в преступных замыслах покушения на нашего Великого Яшули. Но Хыдыра не оказалось на месте — он не пожелал присоединяться к преступникам и спрятался.

О том, что подлые враги нации давно готовили преступление против народа, говорит такой факт. Ранней весной, по дороге домой из театра, я встретил Гулназара Гараева, рассказал, что коллектив театра планирует спектакль о детских годах Великого Яшули. А Гараев сказал: «Ты лучше уклонись от участия в этом спектакле, а то потом опозорят». Я удивился, но промолчал. Теперь смысл его слов стал ясен.

Свидетельствуя достоверность моих показаний, хочу, чтобы Гулназар Гараев и его сообщники-террористы были подвергнуты самому суровому наказанию.

Нурыев Абдулла, актер Туркменского государственного театра драмы, заслуженный артист Туркменистана».

Абдулле казалось, что он набрал полные руки дерьма. И готовится бросить в лицо чистого человека. Оказывается, клеветать на кого-то страшнее и более мерзко, чем самому быть оклеветанным. Прочитай он такое о себе — не так бы поразился.

Абдулла спокойно положил бумагу на край стола.

— Прочитал.

Айдогдыеву понравилось выражение покоя на лице Абдуллы.

— Пусть останется у тебя, — довольно улыбнулся он. — Дома перепиши текст от руки, но ничего не добавляй и не убавляй. Жена, разумеется, не должна ни видеть, ни знать. Принесешь, когда скажем. А если хочешь, переписывай прямо сейчас, здесь.

Кончики пальцев пробрал холод, начал подниматься вверх. Абдулла взял бумагу.

— В ней много чего написано, но большая часть из этого мне неизвестна.

— Нам известно, этого достаточно, — сказал Айдогдыев, не поднимая головы.

— Я же не говорил, что Гулназар знает Реджепа Шаллу.

— Мы говорим — значит, так оно и есть. Как в поговорке: «Рыбак рыбака видит издалека», да?