Энигма

— Безапелляционность. Она считает, что всё и вся подчинены ей. Неоднократные попытки сделать из меня домашнее животное явились, наверное, самым главным препятствием гармонии наших отношений, а еще и беспричинная ревность.

— Она ведь знала тебя не один год.

— Знала, но продолжала дрессировать. Когда я увидел отношения Алисы с Аугусто, то испытал зависть, что ли… Алиса — взбалмошная баба, все должно быть по ее, но при всем при этом она не пыталась приковать герцога к своей юбке. Там каждый занимался своим делом.

— Но, насколько я знаю, ваша жизнь вроде наладилась, ты уезжал и делал свою работу, Арин не чинила тебе препятствия…

Жан перебил Кевина.

— Но, приезжая, чувствовал повисшее в воздухе напряжение и недосказанность. Мне с каждым разом было все труднее и труднее возвращаться.

— Нет! Ты чувствовал вину, только за что? — иронично констатировал Кевин.

Жан взвился, а потом опять сел.

— Ты чувствовал вину, и это чувство тебя раздражало, а, возможно, и стыдило, — добавил отец.

— Может, ты и прав…

— Хорошо, — похвалил он сына за первый нелегкий шаг к признанию, — что заставляет тебя испытывать вину по отношению к этой девушке?

Жан опять встал и начал мерить шагами комнату, а Кевин спокойно ждал.

— Отец, я иногда тебя боюсь! Твоя способность выдергивать то, что глубоко спрятано, порой просто убивает, — покачал головой Жан и усмехнулся.

— Ты забываешь о нашей профессии, сын, — в тон ему ответил Кевин. — Так что ты не договариваешь?

— Венера! Она стоит теперь между нами! Я не могу ее забыть!

Кевин тоже встал с кресла.

— Ты меня поражаешь, — удивленно сказал он. — Между вами стоит мифическое существо?

— Она для меня была так же реальна, как реальна была для тебя Энигма. Помани она, и ты забыл бы обо всех, о маме… прости.

На этот раз Кевин опустил голову и задумался.

— Ты прав, я был восхищен этой девушкой.

— Но тебе повезло больше, — саркастически продолжил Жан, — она вовремя превратилась в монстра.

Эпилог

Арин смотрела во все глаза на молодого человека, будто увидела его впервые.

— Ты в своем уме? — воскликнула она.

Парень рассмеялся, потом почтительно склонил голову и скрестил руки на груди.

— Я никогда не жаловался на отсутствие ума, да и ты совсем недавно была от меня в восторге.

— Но я думала, что со мной любимый человек, а не самозванец!

Отвратительное чувство ужаса, гадливости и горя охватили Арин.

«Неужели Жан погиб?»

Прочитав ее мысли, молодой человек опять усмехнулся.

— Не переживай, дитя мое, ты скоро его увидишь, — тоном проповедника сказал он.

Шок был такой силы, что Арин пришлось облокотиться о ближайшую к ней пальму. В голове все перемешалось, а перед глазами плыло.

«Как я посмотрю ему в глаза? Что он скажет? Я беременна от… ох! Но раз Жан меня не нашел, значит, он погиб?»

— Тебе вредно нервничать, — спокойно ответил Вервольф, прочитав ее мысли, — и кто тебе сказал, что я убил Жана?

Девушка задохнулась от его цинизма, и ей потребовалось время, чтобы восстановить способность говорить. До нее только сейчас начало доходить это обстоятельство — она совсем беззащитна перед этим человеком. Он получил полную власть над ней.

— Ты воспользовался мной! Но будь уверен, что меня рано или поздно найдут, и тогда тебе несдобровать!

Она бросилась с кулаками на стоящую перед ней гору мышц, правда выглядела эта борьба довольно забавно. Девушка и не поняла, как очутилась в крепких мужских объятьях. Пощечина — это единственное, что смогла с удовольствием сделать Арин.

В глазах молодого человека промелькнуло сострадание, и он сделал шаг к ней.

— Послушай, Арин, не глупи, ты мне дорога, правда, — он взял ее за подбородок и посмотрел прямо в глаза: — Ты помнишь тот день на поляне? Ты была вместе с Симоной.

Арин удивленно уставилась на молодого человека.

— Ведь это был я. Арин молчала.

— Вас могла убить Энигма, но не в этом дело, — сказал он после недолгого молчания охрипшим голосом. — Я тогда уже знал, что ты будешь моей. Только моей, слышишь? Я могу внушить тебе, что угодно, но не хочу. Ты любишь меня!

Перед ней опять стоял Жан, и Арин задохнулась от нахлынувшего чувства. Он подошел к ней вплотную. Аромат цитрусов и моря — это был запах Жана.

«Боже мой, я запуталась!» — кричало ее подсознание.

Молодой человек окинул ее полным искреннего удовольствия взглядом, а Арин же смотрела на него, пытаясь разобраться в себе. Ненависть и безумная страсть боролись друг с другом. Дерзкое смуглое лицо, сверкающие карие глаза, волевые насмешливые складки у рта и темные волнистые волосы, разметавшиеся от морского бриза, может ли существовать на земле человек, столь похожий на этого? И совершенно неожиданно охваченное любовью сердце воскликнуло:

— Жан!

Внезапно силы полностью оставили ее. Она почувствовала себя слабой, растерянной и безвольной. Словно из густого тумана доносились обращенные к ней слова:

— Ты успокоилась наконец? — его улыбка стала более явственной, приподняв в знакомой ей насмешливой манере уголок рта, а взгляд обрел почти прежнюю нежность.

Арин утвердительно качнула головой.

— Вот и хорошо, — он поцеловал ее и, подхватив на руки, отнес в спальню.