Энигма. Беседы с героями современного музыкального мира

Аида: Нет, вниз головой я пела в постановке «Война и мир» в Мариинском театре. Это мне захотелось эффекта добавить. Но вниз головой не так сложно петь, как сложенной как книжечка, да еще когда тебя переполняют эмоции. А Дима пытался из меня актрису вытащить, и в актёрском плане я у него многому научилась. Мне говорили: «Если ты справишься со «Снегурочкой», ты справишься с любой другой ролью». Потому что «Снегурочка», она и весёлая, комичная и где-то очень драматичная, где-то просто слезы мешали, а без слез там было никак нельзя. Я не плакала, наверное, только последний спектакль из восьми. А так всю вторую половину спектакля я просто рыдала, потому что сама проживала. Сама над собой плакала. И мне кажется, зал вместе с нами радовался и рыдал. Проникся историей, проникся музыкой, проникся, я думаю, и нашей игрой, которую Дима довел до совершенства. От этой постановки даже самый холодный, самый расчетливый зритель растает.

Ирина: А музыка Римского-Корсакова, как вы ее воспринимаете? Вы и по облику немного Шемаханская царица, крови восточные, татарские. Хотя знаю, что у вас также русская кровь и польская чуть-чуть.

Аида: Да-да, какая у вас информация! Римский-Корсаков один из моих самых любимых композиторов. И если вы слышали мой альбом, который записан на «Дека классик»…

Ирина: Это потрясающий дебют был, за который вы получили премию ECHO Klassik.

Аида: Спасибо! Там очень много романсов Римского-Корсакова и арий из опер. «Шемаханская царица» – партия, о которой я мечтала, но боялась, потому что я не чистое колоратурное сопрано, мне казалось, все-таки голос должен быть немного другой, и выше и, может быть, где-то даже легче. У меня было такое представление после прослушивания старых записей. Поэтому я сначала послушала, попела, позанималась с педагогом и только потом дала ответ Валерию Абисаловичу Гергиеву. А он всегда с пониманием большим относится. Он говорит: «Будь осторожной, будь терпеливой при выборе репертуара».

Ирина: С Валерием Гергиевым вы встретились до «Опералии»?

Аида: Да, мы встретились в Лондоне. Он пригласил меня в Мариинский сначала на роль Сюзанны, потом я пела у него Адину, Шемаханскую царицу, Наташу в «Войне и мире»…

Ирина: Кажется, вы себя чувствуете прекрасно на всех площадках: в зале на пять тысяч человек, на стадионе, перед камерами. Талант позволяет вам быть собой везде?

Аида: Наверное, я созрела для этого. Знаете, как мудрость приходит с годами, так и вера в себя. Вообще, я человек очень стеснительный, и мне понадобилось время, чтобы полюбить камеру. Я до сих пор не чувствую себя расслабленной перед ней.

Ирина: Это потому что вы любите контролировать себя.

Аида: Да, наверное.

Ирина: Аида, вы получили высшее музыкальное образование за рубежом? Как вы сами себя определяете, у вас русская вокальная школа или нет?

Аида: Совсем не русская. Серьезное вокальное образование я получила в Нюрнберге, затем в Вене. Немецкий язык для меня теперь второй родной. Я уехала учиться в 17 лет.

Ирина: Для родителей большой подвиг решиться отправить ребенка учиться далеко от дома.

Аида: Вы правы! Я сама сейчас мама и не представляю, отпустила ли бы я своего ребенка. Родители у меня как раз такие, которые опекают. И для них это был очень серьезный шаг. Им просто при жизни памятник поставить можно. Ребенок все равно в этом возрасте хочет из домашнего гнездышка вырваться, а родители переживают, для них это расставание сложнее.

Ирина: Родительская любовь в этом и выражается. Как часто они к вам приезжали в Нюрнберг?

Аида: Возможности финансовой не было часто приезжать. Иногда по три месяца не виделись, для меня это слишком много. Но такая жизненная школа сделала меня сильнее. Потом был Венский университет. Там я изучала бельканто. Забавно, но сольфеджио и всех этих точных наук у нас было больше, чем специальности. И я не могла понять, как можно сразу после окончания университета стать оперной певицей и выйти на сцену? Конечно же, во время учебы я искала педагогов, чтобы отдельно заниматься.

Ирина: А в Московской и Петербургской консерватории даже студенческие оперные театры есть.

Аида: Да-да, в Вене такого нет.

Ирина: Итак, вы в Вене. Часто посещаете оперный театр и даже пытаетесь устроиться туда на работу билетёршей. Был такой эпизод?

Аида: Да, было такое. Хотелось быть ближе к музыке, ближе к опере и ко всем звездам, которыми я так восхищалась, учиться у них. Я понимала, что по-настоящему научиться можно только слушая, наблюдая, впитывая. Никакой другой вакансии, кроме билетёра, в оперном театре не было, но даже билетёром меня не взяли, потому что российским студентам сложно получить разрешение на официальную работу в Европе. Тем не менее, я ходила постоянно в оперу, брала стоячие места. До сих пор считаю, что они самые лучшие – там замечательный звук, видишь прекрасно, особенно в партере. Минус, что стоять долго.

Ирина: Когда вы учились в Вене, вы продолжали участвовать в телевизионных конкурсах в России?