Энигматист <Дело о Божьей Матери>

Даже строгий, но не лишенный духа соперничества Мардоний нет-нет да и присоединялся к нам в этих плебейских развлечениях. Помню, играли мы как-то в «мельника». Участники этого захватывающего состязания, задрав туники, садились в кружок, спиной друг к другу. Победителем становился тот, кто первым раздувал кучку мелкомолотой муки, не прибегая при этом к помощи легких.

Видя наши потуги, Мардоний со смехом уселся на свободное место, потеснив чуть ли не половину игроков своим огромным задом. Он в два счета не только развеял муку, но и раскидал далеко в стороны лежавшие рядом камушки…

…Однако я слишком много говорю о себе. Пришло время рассказать о моем Господине. Звали его Флавий Клавдий Юлиан, и, дабы оставить побольше места для описания его великих деяний и прочих событий, далее я буду звать его просто Юлианом.

Свою мать он потерял на первом году жизни, а в шесть лет остался круглым сиротой. Отца и остальных родственников умертвили сразу по смерти Константина, как поговаривали — по приказу императора Констанция, дабы уменьшить число претендентов на трон, а заодно сократить ряды потенциальных мстителей за совершенные ради этого злодеяния. Расчищая путь к короне, властолюбивый Констанций в одночасье устранил двух дядей и семерых двоюродных братьев. Мой Господин был восьмым, а его брат Галл — девятым. Их пощадили за молодостью лет. До поры.

По слухам, отца убили прямо на глазах Юлиана. Впрочем, он никогда и ни с кем не делился этими ужасными воспоминаниями…

…Разумом Юлиан был настоящим римлянином — бесстрашным, целеустремленным и чуждым к роскоши. Сердцем же он со временем стал все больше и больше походить на эллина, предпочитающего философский спор фехтовальному поединку и Гомера — государственным декретам. Этой метаморфозе неосознанно способствовал и Мардоний, горячо возлюбивший все греческое, от вина до женщин.

Каких еще женщин? — удивишься ты. И напрасно. Толстяк был лишен потомства, но отнюдь не мужских радостей. Не знаю, как будет при твоей жизни, а в мои годы в евнухов обращали тремя путями: полным отрезанием, частичным отрезанием и сдавливанием. Мардонию выпало последнее, наиболее щадящее из трех. А посему, несмотря на пузо и отвисшие щеки, у прекрасного пола толстяк шел прямо-таки нарасхват, ибо сулил пылким девам безопасное, но не менее приятное, чем в обычных случаях удовольствие…

Глава XXVI

Носить одежду из сильно мнущейся ткани вроде хлопка или льна и выглядеть при этом элегантно — настоящее искусство даже для умеющих одеваться итальянцев. Комиссар Джованни Брулья этим искусством явно не владел. Помятыми выглядели не только его брюки и пиджак, но и лицо с очевидными признаками недосыпа.