Енисей - река сибирская

Плыть было весело. Река мчалась зло и стремительно, крутя плотик. Серые, безлесные горы отодвинулись от Енисея. Рощи бальзамического тополя зеленели на берегу, смотрелись в воду с многочисленных островов. Енисей все время был неспокоен: он шумел около скал, кое-где вдающихся в реку, и перекатывал по дну гальку, как-то по-особенному щелкая камнем о камень. Если хорошо прислушаться, наклонив ухо к самой воде, то можно было различить тонкий своеобразный свист или шуршание крупного песка, гонимого течением.

Вскоре мы достигли местности, которую называют "Сорок Енисеев". Может быть, Енисеев тут было меньше сорока — не знаю. Во всяком случае, река вдруг разделилась на множество мелких рукавов — проток. Тальник купался в тихих заводях. Недалеко от нас вспорхнула стайка уток. Откуда-то появились чайки, ловко нырявшие за рыбешкой. Мы залюбовались всей этой картиной и свернули не в тот рукав. С большим трудом удалось нам преодолеть мелкие перекаты, бредя по колено в воде и изо всех сил толкая плот сзади.

Наконец вдали показалась высокая гора, вернее — скала серого мрамора. На ее склоне, обращенном к Енисею, виднелась еще кое-какая зелень; противоположный склон был совершенно гол и безжизнен.

— Это Хайеркан — "Медведь-гора", — сказал мой товарищ по плаванию. — Вот, послушай, что рассказывают про эту гору старые люди. Давным-давно жил в этих местах могучий колдун — шаман. Был у него сын Иммакай. Старый шаман хотел научить сына разному колдовству, чтобы тот мог властвовать над людьми, держать их в страхе. Но Иммакай был человек простой, добрый. Вольная жизнь в горах была ему дороже всего. Он бежал от отца. Разгневался шаман, стал искать сына. Следы вели на этот вот Хайеркан, только тогда он был покрыт густым лесом. Вызвал шаман злых духов, те кружатся над горой, да только все попусту: удалец Иммакай легко уходил от них потайными тропами. Тогда старый шаман созвал колдунов со всей страны. Ночью они стали бить в бубны и выкрикивать какие-то заклинания. И появились на небе огненные облака, стрелы молний посыпались на гору, на тот ее склон, где скрывался беглец. Рычали звери, выл ураган, бушевало пламя, пожирая лес. Утром только черное пожарище виднелось там, где вечером шумели березы. Погубил сына старый шаман. Но только после этого страшного дела его прокляли все, даже другие колдуны. С тех пор он обернулся ветром и, не находя себе покоя, воет над горой. А на склоне, сожженном небесным огнем, так ничего и не растет, — закончил рассказчик.

Мы посмотрели на гору. Должно быть, этот Иммакай в самом деле был удальцом и лазил по горам не хуже альпиниста: Хайеркан крут, время отполировало его склоны, острые ребра горы резко выделялись в голубом небе.

Поровнявшись с Хайерканом, мы увидели Шагонар. Он расположен на левом берегу Енисея, который тут изгибается дугой и расходится на несколько рукавов. Вскоре наш плотик причалил к берегу. Городок оказался совсем небольшим. Отсюда я намеревался проехать в сторону от речной долины, к летним пастбищам.

Сначала наша дорога потянулась по бурым холмам, выжженным беспощадным солнцем. Только цепкий кустарник — караганник, полынь да привлекающая скот трава "кипчак" и выживают на сухой, каменистой почве. Нет, тут не на чем отдохнуть глазу! Лишь верблюд, шагающий куда-то с верблюжонком, и неисчислимые суслики, удирающие в сторону от дороги, видимо, отлично чувствуют себя в этом царстве "дождевой тени".

Пустынно и безлюдно вокруг. Зола очагов и притоптанная земля остались сейчас там, где зимой и весной вились дымки над юртами, где хозяева радушно встречали путника, деля с ним все, чем сами богаты. Когда в степи засохла трава, скотоводы тронулись на альпийские высокогорные луга, пожелав друг другу кочевать счастливо.

Кочевать счастливо! Это не так-то просто. Тут сталкивается старое и новое. Зимой, когда юрты близко стоят друг от друга в долинах, когда рукой подать до наезженных дорог, до школы, интерната, больницы, складывается новый жизненный уклад, новый быт, новые привычки. А летом люди рассеиваются по горам, живут в одиночку, как жили их предки сто лет назад, забираются в такие места, куда за три дня не доскачешь, куда свежая газета попадет, может, всего несколько раз в лето.

Но где сказано, что обязательно надо кочевать всей семьей? Ведь со скотом отлично управились бы и пастухи? И вот, присматриваясь к порядкам в колхозах русских поселенцев, араты приходят к мысли, что жить артельно куда удобнее, веселее, легче, чем в одиночку. С каждым годом в Туве все больше колхозов, появились первые МТС и совхозы. А где колхозы — там оседлость, конец кочевью.

Мы проехали еще десяток километров. Каменистая степь потеснилась, ее место вдоль дороги заняли сначала кустарники, а потом лес.

Пересекли речку Чааты. Около нее — два больших дома и несколько избушек. Большие дома — школа и интернат. Ребят в интернатах одевают, обувают, кормят за счет государства. Знай только учись!