Ёнька

– Извините, у нас дела, – сказал я и отвёл друга. – Ёнька, да что с тобой? – прошептал я. – С такими мыслями нам не Свет-ланку спасать, а самим бы уцелеть.

– Так что насчёт «Штанов»? – крикнул нам чернявый.

– Вы извините, пожалуйста, – рассердился я, – но нам надо это… – и я махнул в направлении ворот.

– Так вас всё равно не пустят. – Молодой человек подошёл и засунул руку Ёньке в карман. – Деньги за вход надо, а у вас нет.

Я покопался в своём и достал оттуда маленькую плоскую ракушку да пару слизняков.

– Ну хоть так. Пускай морские, – чернявый, кажется, огорчился. – Пока разменяйте, а я вернусь.

И он убежал.

– Вернусь… – проворчал Ёнька, с некоторой грустью глядя вслед чернявому.

– Он вернётся, – невесело ответил я.

– В карманы лазает, – буркнул Ёнька, но при виде слизняков оживился. – Можно я сам денежки поменяю?

И он протянул ладошку размером с тазик. Я пожал плечами и отдал мальчику и раковину, и обоих слизняков.

Обменный пункт нашёлся без труда. Прямо за воротами, у самой дороги, стояла маленькая старушка со сплющенным лицом и раскосыми глазами. При ней не было ни ларька, похожего на мой, ни даже столика. Только она и длинная очередь желающих поменять морские деньги на городские. Получив от очередного клиента слизняков, старушка засовывала их в правый карман, а из левого доставала липовые листочки. Тщательно проверяла их на свет, перед тем как отдать. Слизняки тут же выбирались из дыры в платье и вереницей тянулись обратно к морю. Ракушки же обменщица бросала на дорожку. Несмотря на то что бизнес её выглядел весьма сомнительно, очередь завивалась змейкой. Стоило нам пристроиться в её хвост, как за нами тут же встали другие.

Обмен шёл бойко. Раскосая торговалась за каждую ракушку и пыталась навязать клиенту лишний липовый листок. Тот ругался и отказывался брать. Старушка притворно соглашалась, но стоило бедолаге отвернуться, как она умудрялась всунуть лист ему в карман. Все это видели, но снова и снова попадались на коварство обменщицы.

– Обманет, – произнёс Ёнька. – Бамалей, она нас обманет!

– Всё будет хорошо, – ответил я и сжал толстый палец.

Когда очередь дошла до нас, мальчик отдал и ракушку, и слизняков. Торгашка поступила с ними так же, как и со всеми остальными, но, покопавшись в том кармане, где держала липовые листочки, пожала плечами.

– Всё! – объявила она в очередь. – Деньги закончились. Обменный пункт закрыт. Кому очень надо, можете идти вон туда, – она указала рукой куда-то вдаль, – капусту рубить. Ещё кислая, но красная. Можно.

– Где наши денежки? – вдруг взревел Ёнька не своим голосом и навис над старушкой.

– А нету! – дерзко ответила та и развела руками.

– Отдай обратно! – потребовал мальчик.

– Ёнька, да что ж это такое-то? – растерялся я. – Где тебя так?

– Ну не ной уже, а! – фыркнула обманщица. – Тоже мне ценность! Надо – нагнись и насобирай.

И в самом деле, земля вокруг была усеяна ракушками и расползающимися слизняками. Ёнька нагнулся было, пытаясь отыскать свои, но передумал. Зло засопел и двинулся вперёд.

– Я без денег пройду, – набычился он.

Пройти у него не вышло. Прямо на наших глазах старушка исчезла. На её месте возникла собачонка со злобным человечком на спине. Ростом человечек был невелик, но головаст, лохмат и одноглаз. Посмотрев на нас, он зло ощерился и сдавил когтистой лапой голову бедного зверька. Собачонка зашлась истошным лаем. Эта парочка была совсем маленькой и для Ёньки угрозы не представляла, меня же обидеть могла. Понимая, что сила на нашей стороне, я спрятался за Ёньку.

– Какая страшная! – пожаловался мой друг и попятился назад, рискуя меня раздавить.

– Ёнька, она же маленькая, – пыхтел я, толкая его вперёд. – И Страх, который на ней, тоже пока ещё невелик. Ты же хотел драться? Ну? Самое время!

– Она огромная! – взвыл мальчик. – И этот! Одноглазый!

Я выглянул из-за ноги и увидел, что злобная парочка и вправду значительно подросла.

– Ну что я им всем сделал? – захныкал Ёнька.

– Ну нет, так мы кого надо не спасём, – произнёс я ровным и тихим голосом.

Я вышел из-за ноги моего друга и встал прямо перед носом разъярённой собаки. Затем развернулся к ней спиной и сел на дорожку. Собачка зарычала, но не очень уверенно. Притихла.

– Пытался я по-твоему, Ёнька, да что-то никак. Давай-ка присядем. Думать будем.

– Не хочу.

– Садись-садись, – позвал я и очистил место от слизняков.

Мальчик отошёл, с подозрением глядя то на меня, то на собаку.

– Да садись ты! – потребовал я. – У меня шея уже болит голову задирать.

Ёнька сел, но смотрел не на меня, а на страшную парочку.

– Слушай, отрок, – улыбнулся я, – фантазии твои забавные в некотором смысле, но я к ним без восторгов, уж больно на игру компьютерную похожи… Сейчас будем ключ искать, потом с монстрами сражаться? Так? Да и ты в них какой-то… – я попытался подобрать слова, но не подобрал. – И страхи плодятся с такой скоростью, что никакого веселья не хватит. Ты почему о себе так плохо думаешь? Ты же хороший! Разве ты жадный? Разве злой или трусливый?

– Да, я злой, – отозвался Ёнька.