Энкантадас, или Очарованные острова

Ввиду приведенного описания возможно ли вообще веселье на Энкантадас? Несомненно! Найдите повод, и можете веселиться. Берусь утверждать, что эти острова, сшитые из дерюги и густо посыпанные пеплом, вовсе не представляют одно беспросветное уныние, хотя никто не может отказать им в суеверном и благоговейнейшем почтении; и даже самое твердое расположение духа не уберегает меня от созерцания черепахи-призрака, выползающей на свет божий из своего сумрачного тайника. Несмотря на все это, сама черепаха, со спины столь темная и меланхолическая, обладает и более светлыми достоинствами — ее филейная часть и костяной нагрудник носят иногда мягкий, желтовато-золотистый оттенок. Кроме того, каждому известно — морские и сухопутные черепахи устроены так хитро, что, опрокинутые на спину, выставляют напоказ только яркую часть тела и, не имея возможности без посторонней помощи вернуться в первоначальное положение, тем самым не могут обратить внимание на свои теневые стороны. Но раз уж черепаха перевернута, поскольку такое случилось, не следует уверять себя, что в ней не сохранилось ничего темного. Наслаждайтесь желтизной ее брюха, держите ее в таком положении хоть целую вечность, но оставайтесь честными до конца и не отрицайте противоположного цвета. И пусть тот, кто не сумел вывести черепаху, словно октябрьскую тыкву, греющуюся на солнышке, из ее естественного положения, с целью скрыть все мрачное и пролить свет только на приятное не должен по этой причине утверждать, что данное существо являет собой сплошную чернильную кляксу — ведь белое и черное постоянно сочетаются в нем. Однако перейдем к частностям.

За несколько месяцев до моей первой высадки на острова наше судно некоторое время совершало плавание в пределах их видимости. Однажды в полдень мы оказались мористее острова Албемарл, совсем недалеко от его южной оконечности. То ли по воле случая, то ли оттого, что мы увидели землю с такими странными очертаниями, на берег была послана шлюпка с людьми, чтобы разведать окрестности и, между прочим, доставить на борт посильное количество черепах.

Искатели приключений вернулись только после захода солнца. Я посмотрел вниз, перегнувшись через высокий борт, словно через крайтлубокого колодца, и едва разглядел мокрую шлюпку, отягченную необычным грузом. Завели тросы, и вскоре три огромных, допотопного вида существа с превеликим трудом были подняты на палубу. Казалось, они произошли не от семени земного. Уже пять долгих месяцев нас носило по водной хляби — отрезок времени более чем достаточный для того, чтобы любой предмет, имеющий отношение к земной тверди, приобрел почти мифическую значимость для мечтательной головы. Случись тогда трем служителям испанской таможни ступить на борт, едва ли я стал бы разглядывать их с таким же любопытством, испытал бы к ним нечто похожее на привязанность и ласкал бы с нежностью дикаря, принимающего цивилизованных гостей. Но вместо трех таможенных офицеров я таращил глаза на самых настоящих, диковинных черепах, совсем непохожих на жалких тварей цвета грязи, которыми забавляются школьники. Черепахи были черны, как вдовий траур, и тяжелы, как сундуки со столовым серебром. Ил огромные панцири, украшенные медальонами, своим изгибом напоминали боевые щиты и, словно боевые щиты, не раз принимавшие удары врага, были испещрены зазубринами и покрыты ссадинами. Местами они поросли косматым темно-зеленым мхом и были слизистыми от налета морской пены. Эти мистические создания, внезапно перенесенные из своих безмолвных угодий на нашу многолюдную палубу, произвели на меня впечатление, нелегко поддающееся описанию. Казалось, они выползли к людям из-под самого фундамента мироздания. Я невольно отождествлял их с чудовищами, на которых индусы возложили вселенскую сферу. Взяв в руки фонарь, я тщательно исследовал черепах. Какое благоговейное и умилительное зрелище!

Чего стоит одна эта удивительно мягкая, словно мех, зеленая мантия, исцеляющая трещины и скрывающая щербины изуродованных панцирей! Я видел уже не черепах. Они внезапно выросли до невероятных размеров и преобразились. Передо мной вздымались три римских Колизея во всем величии своего упадка.

— Эй, вы, старожилы островов! — воскликнул я. — Заклинаю вас, даруйте мне стойкость трех таких крепостей!

Черепахи внушали грандиозное ощущение глубокой старости — бесконечного, неограниченного временем терпения. Я никогда уже не поверю, что какие-нибудь твари могут жить и дышать на этой земле так же долго, как черепахи с Очарованных островов. Обратите внимание, что я еще ни словом не обмолвился об их известной способности сберегать в себе жизнь, обходясь без пищи в течение целого года, и не напомнил о неуязвимой броне их природных доспехов. Какое еще создание во плоти владеет такой цитаделью, в которой можно выдержать любую осаду времени?