Энн из Зелёных Крыш

– Что ж, я вижу, что мне придется быть очень осторожной в том, что я говорю, поскольку деликатные чувства детей-сирот, привезенных невесть откуда, должны учитываться прежде всего. О, нет, я не обиделась. Не волнуйтесь, мне слишком вас жаль, чтобы сердиться на вас. Я думаю, у вас будет много проблем с этим ребенком. Но если бы вы прислушались к моему совету – чего вы наверняка не будете делать, хотя я воспитала десять детей и похоронила двоих – вы «поговорили» бы с ней с помощью розги из березы. Я думаю, что это был бы самый эффективный язык для этого ребенка. Похоже, ее темперамент соответствует ее волосам. Ну, спокойной ночи, Марилла. Я надеюсь, что вы будете заходить ко мне так же часто, как обычно. Но вы не можете ожидать от меня скорого визита, если меня тут так оскорбляют. Для меня это что-то новое.

И миссис Рейчел удалилась, если можно так сказать о толстой женщине, которая всегда ходит вразвалочку. А Марилла с очень торжественным лицом отправилась в комнату на крыше.

По пути наверх она с волнением думала, что же она должна делать. Она переживала по поводу сцены, которая только что произошла. Как жаль, что Энн показала свой характер именно перед миссис Рейчел Линд! Марилла вдруг с укором подумала, что чувствует себя более униженной перед соседкой, чем беспокоится из-за серьезного недостатка в характере Энн. И как наказать ее? Любезное предложение по поводу березовой розги – эффективность которой доказывали все дети миссис Рэйчел, не привлекало Мариллу. Она не представляла, что может отстегать ребенка. Нет, нужно найти другой метод наказания, чтобы заставить осознать Энн чудовищность ее поступка.

Марилла нашла Энн, лежащую лицом вниз на кровати. Она горько плакала, не замечая, что грязные ботинки пачкают чистое покрывало.

– Энн, – сказала Марилла мягко.

Нет ответа.

– Энн, – повторила она с большей строгостью, – встань с кровати сию же минуту и послушай, что я хочу тебе сказать.

Энн, съёжившись, слезла с кровати и села на стул рядом. Ее лицо распухло и покрылось пятнами от слёз, глаза смотрели в пол.

– Хорошенький же способ ты выбрала, чтобы произвести впечатление. Энн! Тебе не стыдно?

– Она не имела права называть меня уродливой и рыжей, – возразила Энн вызывающе.

– А ты не имела права впадать в такую ярость, и говорить в таком тоне, Энн. Мне было стыдно за тебя – ужасно стыдно. Я хотела, чтобы ты вела себя хорошо с миссис Линд, а вместо этого ты опозорила меня. Я не знаю, почему ты так обиделась из-за того, что миссис Линд сказала, что ты рыжая и некрасивая. Ты сама так говоришь довольно часто.

– Да, но есть большая разница, когда вы говорите что-то о себе и когда слышите, как другие люди говорят это, – сказала Энн со слезами. – Вы знаете, что это так, но вы не можете не надеяться, что другие люди думают иначе. Я полагаю, вы считаете, что у меня ужасный характер, но я ничего не могла с собой поделать. Когда она всё это сказала, что-то внутри начало душить меня. И мне пришлось наброситься на нее.

– Ну, ты, конечно, постаралась представить себя в наилучшем свете, ничего не скажешь. Теперь Миссис Линд будет везде рассказывать о тебе. И она расскажет, будь уверена. Жаль, что ты вышла из себя, Энн.

– Только представьте, как бы вы себя чувствовали, если бы кто-то сказал вам в лицо, что вы тощая и уродливая, – сказала Энн со слезами на глазах.

Давнее воспоминание неожиданно всплыло в памяти Мариллы. Она была очень маленькой, когда услышала, как одна из её теток говорила о ней другой: «Как жаль, что она такое невзрачное несимпатичное существо.» Только когда Марилле исполнилось пятьдесят, она смогла забыть эти жестокие слова.

– Я не считаю, что миссис Линд была права, говоря тебе это, Энн, – сказала она более мягко. – Рэйчел слишком прямолинейна. Но это не может служить оправданием для твоего поведения. Она незнакомая пожилая женщина, к тому же моя гостья … Это очень веские причины, почему ты должна относиться почтительно к ней. Ты же была грубой и дерзкой … тут у Мариллы появилась спасительная идея по поводу наказания – тебе необходимо прийти к ней и сказать, что ты очень жалеешь о своём плохом поведении и попросить ее простить тебя.

– Я никогда не смогу сделать это, – сказала Энн с мрачной решимостью. – Вы можете наказать меня в любом случае, как хотите, Марилла. Вы можете заключить меня в темном, влажном подземелье, полном змей и жаб, и держать меня только на хлебе и воде, и я не буду жаловаться. Но я не могу просить миссис Линд извинить меня.

– У меня нет привычки закрывать людей в темных влажных подземельях, – сказала Марилла сухо, – учитывая к тому же, что их нет в Эйвонли. Но извиниться перед миссис Линд ты должна, и сделаешь это, иначе будешь оставаться здесь, в своей комнате, до тех пор, пока не скажешь, что готова извиниться.