Энн в Эвонли

— Надо к нему приготовиться, — невозмутимо ответила Энн. По сравнению с тем, что уже случилось, ливень казался ей сущей безделицей. — Заведи лошадь вон под тот навес. В тележке у меня зонтик. Да, возьми эту шляпу. Марилла, как всегда, оказалась права, отговаривая меня ехать на Тори-роуд в моей лучшей шляпке.

Диана едва успела распрячь лошадь и завести ее под навес, как полил дождь. Она сидела под навесом, а дождь хлестал с такой силой, что ей почти не было видно Энн, храбро державшую в руке зонтик. Дождь лил почти целый час. Время от времени Энн приветственно махала Диане. Но разговаривать на таком расстоянии они не могли, да и смысла в этом особого не было. Наконец дождь перестал, появилось солнце, и Диана, приподняв юбку, прошла через лужи к сарайчику.

— Сильно промокла? — обеспокоенно спросила она Энн.

— Да нет! — весело ответила та. — Голова и плечи почти сухие, а юбка чуть-чуть промокла там, где дождь попал в дырку. Не жалей меня, Диана, ничего страшного со мной не произошло. Я, наоборот, думала, как благостен этот дождь для полей и огородов и как, наверное, радуется мой сад. Я пыталась вообразить, что ощутили цветы, когда на них упали первые капли дождя. И придумала очень интересный разговор между астрами, душистым горошком, дикими канарейками в кусте сирени и ангелом-хранителем моего сада. Когда приеду домой, обязательно все запишу. Жаль, что у меня сейчас нет карандаша — до тех пор самые лучшие места могут забыться.

Но у верного Санчо Пансы — Дианы — был карандаш, и она даже листок бумаги нашла. Энн сложила свой мокрый зонтик, надела шляпку, расстелила на досточке, которую ей подала Диана, оберточную бумагу и записала свою садовую идиллию в условиях, которые вряд ли можно счесть благоприятными для литературного творчества. Но результат оказался очень живописным и страшно понравился Диане.

— Энн, это же просто прелестно! Надо послать в «Канадскую женщину».

Энн покачала головой:

— Нет, они не возьмут. Тут нет фабулы. Я люблю сочинять такие фантазии, но они не подходят для журналов. Редакторы требуют, чтобы была фабула. По крайней мере, так мне сказала Присцилла. Ой, а вон и мисс Сара Копп едет! Беги ей навстречу, Диана, и объясни, как все получилось.

Мисс Сара Копп, маленькая женщина в поношенном черном платье и шляпе, которую явно выбирали исходя из соображений прочности, а не красоты, конечно, была изумлена до крайности, увидев необычайное зрелище у себя во дворе, но, услышав объяснение Дианы, бросилась на помощь. Она отперла заднюю дверь дома, принесла топор и несколькими мелкими ударами освободила Энн из ее плена. Девушка с радостью нырнула в глубь своей тюрьмы и через секунду с благодарными восклицаниями вышла на свободу.

— Мисс Копп, — начала она со всей силой убеждения, на какую только была способна, — поверьте мне, я заглянула в окно вашей кладовки, чтобы убедиться, есть ли у вас блюдо с рисунком ивовых веток. Больше меня там ничего не интересовало.

— Ну, невелика беда! — дружелюбно отозвалась мисс Сара. — Заглянула, и ладно. Мы с сестрой содержим наши кладовки в порядке — кто хочешь заглядывай. Я даже рада, что вы сломали этот старый сарай. Может, теперь Марта согласится его снести. А то она все твердила, что он когда-нибудь еще пригодится, и мне каждую весну приходилось заново его белить. Но с Мартой спорить — лучше и не начинать! Сегодня она поехала в город, а я отвезла ее на станцию и вернулась. Значит, вы хотите купить мое блюдо? И сколько вы за него дадите?

— Двадцать долларов, — сказала Энн, которой еще никогда не приходилось иметь дело с сестрами Копп и которая не знала, что им нельзя сразу предлагать хорошую цену.

— Гм… да… — промычала мисс Сара. — К счастью, блюдо принадлежит мне, а то бы я не решилась продавать его в отсутствие Марты. Но она все равно будет недовольна. Она у нас в доме главная, а мне приходится ей подчиняться — добро бы мужчине, а то такой же, как я, женщине. Вы не представляете, до чего мне это надоело. Ну, заходите, заходите в дом. Наверное, устали и проголодались? Сейчас я вскипячу чай, но, боюсь, особого угощения предложить не смогу — хлеб с маслом да огурцы. Марта, уезжая, заперла в шкаф кекс, сыр и варенье. Она всегда так делает. Говорит, дай мне волю — я все скормлю гостям.

Девушки были очень голодны и с удовольствием проглотили мягкий хлеб со свежим маслом и огурцами. Потом мисс Сара сказала:

— Не знаю, стоит ли продавать блюдо. Настоящая пена ему двадцать пять долларов. Это старинная вещь.

Диана легонько толкнула Энн ногой под столом: дескать, не соглашайся — продаст и за двадцать. Но Энн так хотелось заполучить блюдо, что она не стала торговаться и тут же согласилась заплатить за него двадцать пять долларов. У мисс Сары сделался весьма огорченный вид: эх, надо было запросить тридцать!