Энн в Грингейбле

— Не плачь, Диана, — постаралась ободрить ее Энн. — Я отлично знаю, что надо делать. Не забывай, что у миссис Хэммонд было три пары двойняшек и я их всех вынянчила. На трех парах двойняшек приобретаешь огромный опыт. Они все переболели крупом. Подожди только, сейчас возьму бутылку с ипекакуаной — у вас, может, ее нет в доме. Ну, идем.

Девочки, взявшись за руки, побежали по Тропе Мечтаний, а потом напрямик через поле, покрытое ледяной коркой. Через лес им было бы ближе, но там пришлось бы пробираться по глубокому рыхлому снегу. Энн очень жалела бедную Минни, однако при всем том она радовалась встрече с подругой при таких романтических обстоятельствах.

Трехлетней Минни действительно было очень плохо. Она лежала в кухне на кушетке, и ее хриплое тяжелое дыхание разносилось по всему дому. Пухленькая девушка-француженка Мари, которую миссис Барри наняла присматривать за детьми в свое отсутствие, совсем растерялась. Она понятия не имела, что делать, у нее все валилось из рук.

— Да, у Минни действительно круп, — со знанием дела определила Энн. — Ей плохо, но я видела случаи и похуже. Первым делом надо нагреть побольше воды. Диана, у вас в чайнике и чашки не наберется! Ну вот, я налила полный чайник и поставила на огонь. Мари, подложи дров. Не знаю, о чем ты только думала? Уж воды-то могла бы согреть. Я сейчас раздену Минни и уложу в постель, а ты, Диана, поищи ночную рубашку потеплее и помягче, лучше фланелевую. Первым делом я дам ей ложку ипекакуаны.

Минни не хотела пить лекарство, но Энн не зря вынянчила три пары близнецов. Она ловко влила Минни в рот ипекакуаны — и делала это через каждый час в течение долгой и тревожной ночи, которую две девочки провели у постели задыхавшегося ребенка, стараясь облегчить его страдания. Мари, когда ей сказали, что надо делать, развела жаркий огонь и нагрела столько воды, что ее хватило бы на целую палату больных детей.

В три часа ночи Мэтью привез доктора — ему пришлось ехать в Спенсервейл, ближе ни одного не нашлось. Но к этому времени Минни уже стало лучше и она даже заснула.

— Я было совсем пришла в отчаяние, — призналась Энн доктору. — Ей становилось все хуже, а под конец сделалось так плохо, как не бывало ни одному из близнецов миссис Хэммонд, даже из последней пары. Я боялась, что она умрет от удушья. Когда я вылила ей в рот последнюю ложку ипекакуаны, я сказала себе — не вслух, конечно: не хотела пугать Диану и Мари, они и без того были до смерти напуганы, — но про себя сказала: «Ну вот, больше мне надеяться не на что». Но минуты через три она вдруг откашляла очень много мокроты и ей сразу стало легче дышать. Представляете, доктор, какое я почувствовала облегчение! Я просто не могу выразить это словами. Есть такие вещи, которые нельзя выразить словами.

— Да, я знаю, — кивнул доктор.

Он глядел на Энн так, словно у него в голове тоже бродили мысли, которые нельзя выразить словами. Однако он сумел сделать это позднее в присутствии мистера и миссис Барри:

— Эта рыженькая девочка, — приемыш Кутбертов, — просто молодец. Поверьте мне, — она спасла вашему ребенку жизнь. Я приехал слишком поздно, и если бы не она, ребенок умер бы. Сколько ей — одиннадцать лет? И такое присутствие духа и умение обращаться с больными! Когда она мне объяснила, какие у девочки были симптомы и какие она принимала меры, я просто диву давался. А глаза ее так и лучились от счастья. Поразительная девочка!

Энн ушла домой морозным ясным утром. От усталости у нее слипались глаза, но тем не менее она без умолку говорила всю дорогу до дома:

— Ой, Мэтью, какое замечательное утро, правда? Я так рада, что живу в мире, в котором бывают такие красивые заиндевелые деревья. И я рада, что у миссис Хэммонд были три пары двойняшек, а то я не знала бы, что делать с Минни. Мне даже жаль, что я сердилась на миссис Хэммонд за то, что она все время рожала двойняшек… Ой, Мэтью, как спать хочется! Я не пойду в школу. У меня просто глаза закрываются. Мне не хочется, чтобы Джил… чтобы разные там воспользовались моим отсутствием — потом будет еще труднее догонять, но ничего, тем интереснее. Зато когда добьешься своего, сердце радуется, правда, Мэтью?

— Чего там, конечно, ты их всех обгонишь, — подбодрил ее Мэтью, взглянув на бледное личико девочки с темными кругами под глазами. — Ложись сразу спать, а я сделаю все, что нужно по дому.

Энн так и поступила и заснула так крепко, что проснулась только часа в три пополудни. Она спустилась на кухню, где Марилла, уже вернувшаяся домой, спокойно вязала у окна.

— Ну, видела премьер-министра, Марилла?! — воскликнула Энн. — Каков он из себя?