Энн в Редмонде

Энн изобразила в лицах, как Сэм делал ей предложение, и девушки хохотали до слез, а тетя Джемсина, улыбнувшись, заметила:

— Нехорошо насмехаться над поклонниками. Впрочем, — безмятежно добавила она, — я сама всегда так делала.

— Расскажите нам о своих поклонниках, тетя Джимси, — попросила Фил. — У вас их, наверное, были толпы.

— Почему «были»? — обиделась тетя Джемсина. — У меня они и сейчас есть. У нас в деревне за мной ухаживали три вдовца. Не воображайте, мои милые, что любовь бывает только у молодых.

— Как-то само слово «вдовец» звучит не очень романтично.

— Ну и молодые люди не всегда ведут себя романтично. Как я над ними, беднягами, насмехалась — ужас! Один из них, Джим Элвуд, был словно не от мира сего и никогда не знал, что творится у него под носом. Ему понадобился целый год, чтобы сообразить, что я ему отказала. А когда он наконец женился, как-то вечером, едучи с женой домой из церкви, даже не заметил, что жена вывалилась из саней. Был еще Дэн Уинстон. Этот, наоборот, знал все на свете, даже то, что нас ждет в загробном мире. У него всегда имелся наготове ответ на любой вопрос. Спроси его, когда наступит Судный день, он и это знает. Вот кто мне нравился, так это Милтон Эдварде, но я и за него не пошла. Во-первых, у него совсем не было чувства юмора, а во-вторых, он так и не сделал мне предложения. Самым интересным моим поклонником был Морацио Рив. Но когда он описывал какое-нибудь событие, то так его приукрашивал, что невозможно было отделить правду от выдумки. Я вечно ломала голову, врет он или у него просто такое богатое воображение.

— Ну а остальные?

— Идите-ка лучше разбирайте чемоданы, — велела тетя Джемсина. — Над остальными мне насмехаться не хочется. Это были вполне уважаемые люди. У тебя в комнате стоит букет цветов, Энн. Посыльный принес его час назад.

Прошла неделя, и девушки всерьез взялись за учебу. На последнем курсе уже пора было подумать и о выпускных экзаменах. Энн твердо решила получить диплом с отличием по английской литературе, Присцилла сосредоточилась на греческом и латыни, а Филиппа долбила математику. Порой они страшно уставали, порой теряли надежду на успех, иногда им казалось, что диплом с отличием не стоит таких усилий. Как-то раз в самый разгар учебы Стелла забрела в комнату Энн и увидела, что хозяйка сидит на полу рядом с кучей исписанных листков бумаги.

— Что это ты делаешь, Энн?

— Перечитываю рассказы, которые я писала в детстве. Я так устала от зубрежки, что откопала их в сундуке и решила перечитать заново. В них столько трагедии и слез, что я хохотала до упаду.

— Дай почитать.

— Пожалуйста, вот мой шедевр. Заметь, какое прелестное название: «Мои могилы». Это душераздирающая повесть о жене пастора-методиста, которая разъезжала с мужем по свету и везде хоронила по ребенку. Всего у нее было девять детей, и я подробно описала смерть каждого. Я хотела похоронить всех девятерых, но у меня иссякло воображение и девятого я оставила в живых — калекой.

Стелла принялась, посмеиваясь, читать рассказ, а Энн взяла в руки пачку листков оберточной бумаги. Да это же та история, которую она писала, провалившись сквозь крышу утятника сестер Копп на Тори-роуд!

Энн перечитала диалог между астрами, душистым горошком, канарейками в кусте сирени и духом — покровителем сада. Какое-то время она сидела, глядя в пространство, а когда Стелла ушла, разгладила смятые листочки.

— А вот возьму и пошлю, — решительно сказала она вслух.

Глава тридцать вторая ВИЗИТ ГАРДНЕРОВ

— Тетя Джимси, вам письмо с индийской маркой, — сообщила Фил. — Два письма Стелле, два — Присцилле, и толстое-претолстое письмо мне от Джо. А тебе, Энн, только какой-то тощенький конверт.

Никто не обратил внимания, как вспыхнула Энн, беря в руки конверт, в котором был лишь тонкий листок бумаги. Но когда Фил взглянула на Энн через две-три минуты, она увидела, что лицо ее подруги расцвело от счастья.

— Ты получила какое-то хорошее известие, дорогая?

— «Юный друг» согласился напечатать маленький рассказик, который я им послала две недели назад, — ответила Энн, изо всех сил стараясь делать вид, будто ей такое не в новинку, но не очень в этом преуспевая.

— Правда? Вот замечательно! А о чем этот рассказ? Когда его опубликуют? А гонорар они заплатили?

— Да, в конверт вложен чек на десять долларов, и редактор пишет, чтобы я присылала еще. Бедняга, он и не представляет, на что себя обрекает! Это очень старый рассказик, который я нашла у себя в сундуке. Я его подредактировала и отправила в журнал. Но я и надеяться не смела, что его возьмут, — в нем нет фабулы. — Энн с горечью вспомнила свою неудачу с «Искуплением».

— А на что ты потратишь эти десять долларов, Энн? Давай их пропьем, — предложила Фил.

— Я и собираюсь истратить их самым беспардонным образом, — весело заявила Энн. — По крайней мере, это — чистые деньги, не те, что мне заплатили за тот жуткий рассказ с рекламой полуфабрикатов. Те деньги я истратила на разные полезные вещи — платья и прочее, но мне все равно было противно их надевать.