Эннеады

Божественный Разум это начало и конец; все, что появляется на свет, должно быть целесообразно и иметь свое место в предельно четкой и разумной схеме. Тогда, какой необходимостью вызвана эта свирепая война людей с людьми, а животных с животными? Пожирание одного Вида другим необходимо как средство трансмутации живых вещей, которые не смогли бы вечно сохранять свою форму, даже если бы их никто и не убивал: а потому какие могут быть претензии к плану, по которому раз уж вещи все равно должны умереть, то пусть своей смертью они послужат другим вещам. Более того, какое вообще значение имеет их смерть, если они становятся пищей для других лишь для того, чтобы вернуться на землю в каких-то иных формах? Их смерть - это не более чем убийство одного из персонажей театральной пьесы; актер меняет грим и играет другую роль. Конечно, ведь самого же актера не убивают; но если смерть - это ничто иное как смена тела, подобная смене актером костюма, или даже уход из тела, подобный уходу актера со сцены, когда его роль уже сыграна (хотя потом он вернется, чтобы сыграть другую роль), то что ужасного в этой трансформации друг в друга живых существ? Конечно же, смерть живых существ предпочтительнее, чем вообще их несуществование: это означало бы угасание жизни, лишенной возможности выходить из своих собственных пределов; согласно идее, жизнь разливается по Вселенной бурным потоком, порождая всемирные вещи и сплетая разнообразие в их бытие; она безустанно воспроизводит бесконечную цепочку красоты и грации. Люди направляют друг на друга оружие - им грозит смерть, но они стоят стройными рядами, словно готовятся исполнить древний танец с мечами - уже одного этого достаточно для понимания того, что все человеческие намерения есть ничто иное, как игра, что погибнуть в бою или драке просто означает заранее узнать то, что узнает старость, что это возможность поскорее уйти, чтобы пораньше вернуться. То же самое относится и ко всем остальным житейским невзгодам, например, к потере имущества; утративший его поймет, что было время, когда оно ему не принадлежало, а над отнявшими его грабителями судьба посмеется, ибо у них его отнимут другие разбойники; более того, ограбленный поймет, что охрана имущества обходится дороже, чем даже его утрата. Убийства, смерть во всех ее обличиях, уничтожение и разграбление городов ко всему этому мы должны относиться как к театральному спектаклю; все это как развитие запутанного сюжета, в ходе которого меняются костюмы. изображается печать и рыдания. Ибо на земле, на протяжении всей непрерывной цепочки жизни, присутствует не Душа, а Тень подлинного человека, которая печалится, жалуется, и играет спектакль на этой мировой сцене, которую люди заполнили сценами, построенными ими самими. Все это является деянием человека, который проживает всего лишь низшую и внешнюю жизнь, и не понимает, что совершая как добрые, так и злые поступки, он остается не более чем актером; серьезно решать серьезные проблемы могут только люди думающие: другой тип человека являет собой олицетворение пустоты. Тот, кто неспособен думать, всерьез считает серьезным те пустяковые вещи, которые соответствуют их пустячной природе. Любой, кто присоединяется к их бестолковой суете, и, стало быть, начинает смотреть на жизнь их глазами, должен понимать, что таким образом он изменяет своему характеру. Если Сократ начинает заниматься пустячными делами, то он уже не Сократ. Мы также должны помнить, что не можем воспринимать слезы и жалобы как доказательство того, что что-то происходит неправильно; дети же хнычут безо всякой на то причины.