Эннера (СИ)

Роми пыталась вспомнить, чем занималась в последнее время — и выходило: ничем! Она наслаждалась морем и солнцем, и всё. Глупо и бестолково, как будто ничего в её жизни не изменилось, будто никуда не делось бессмертие и впереди маячила всё та же беспечная вечность. А Адана больше не было в живых.

Это не укладывалось в голове. Не получалось представить, как такое вообще возможно, и почему она ничего не почувствовала в тот самый миг, когда оборвалась его жизнь. Казалось, должна была. Несмотря ни на что.

Роми ощущала себя в вакууме, который разрастался и пытался её раздавить. Она задыхалась, но не могла ни разозлиться, ни расплакаться, ни поверить. И поэтому продолжала пить.

Там же, в кресле-качалке, она и заснула под утро. Точнее, вырубилась, чтобы прийти в себя от рассветного холода и с сильной головной болью, которую, как ни странно, было приятно ощущать. Значит, она ещё способна чувствовать, а значит, рано или поздно поймёт, как справиться с другой болью и со своим страхом.

В то уже утро Роми сообщила Алэю, что должна уехать. Куда угодно, только чтобы вокруг не было больше никаких замков. Чтобы небоскребы не выше ста этажей и разбитый асфальт под колёсами шумных машин, которые будут слышны даже с крыши самого высокого здания, и дождливое небо над головой. Чтобы никакого лета. А если там будет море — чтобы ледяное, в котором даже в жару не захочется купаться, потому что оно такое же серое, как и сам город.

Роми нужно было время. Не чтобы подумать, а наоборот: не думать вообще.

Они сняли огромную квартиру под крышей пятидесятиэтажного дома. Обживаться не спешили, оба знали, что здесь ненадолго. Днём Роми искала одиночества в толпе. До темноты бродила по городу, глазела по сторонам, заходила в магазины, покупала никому ненужные, странные вещи и одежду. Играла с самой собой в непонятную игру и ждала, когда начнут возвращаться настоящие чувства. Знала, что рано или поздно присоединится к Алэю и остальным. Её место там, среди своих, на пустующем архипелаге Эннеры, откуда всё началось много тысячелетий назад. Но сейчас она не думала ни о прошлом, ни о будущем, потому что сразу приходили мысли о хрупкости бытия и начинало казаться, что будущего — нет.

Однажды Роми проснулась с неконтролируемым и настойчивым желанием устроить скандал, который бы обязательно закончился безобразной истерикой. И устроила бы, если бы не выяснилось, что дома одна. Тогда она выместила всё на посуде.

Алэй застал её на полу в окружении осколков. Роми не знала, сколько времени так просидела. Из порезанной ладони текла фиолетовая кровь, капала на блестящий светло-серый кафель.

— Чёрт… — Он схватил переносную аптечку, принёс из ванны полотенце, бросил его на пол, сел. Взял за руку.

Роми молча наблюдала, как Алэй возится с её раной, а потом неожиданно для себя еле слышно призналась:

— Адан сказал, что меня с ним ничего больше не связывает. — Она прерывисто вдохнула. — Что он надеется больше не встречаться со мной никогда. Он…

— Я знаю.

— Нет. Не знаешь. Я сволочь и дрянь… и… — Роми мотнула головой. — Я обещала ему не забывать его. Но я тогда не верила… — И вдруг, или правильнее — наконец, она громко всхлипнула, продолжая сбивчиво бормотать: — Не верила, понимаешь? Я не верила… Я же думала… когда-нибудь… мы все… он был…

Роми не выдержала. Сорвалась. Разрыдалась, судорожно хватая ртом воздух.

Она не знала, как объяснить, кем был для неё Адан. Она не хотела объяснять. Глупо, наивно верила, что тогда всё не закончилось, пусть пройдут годы, прежде чем они увидятся вновь, но это обязательно произойдёт. Адан просто был и всегда будет. Вот так. Но его больше не было.

А потом она долго сидела, уткнувшись в плечо Алея, и снова вспоминала, заново переживая всё случившееся со дня их первой с Аданом встречи.

***

Город спал.

Мрачная, промозглая осень уступала место зиме, днём тучи всё чаще рассеивались. Ночью на землю опускались заморозки, падал белый, пушистый снег. Совсем не такой, как на Эннере, но очень похожий на тот, что когда-то укутывал Нэйлу. И по утрам город ослепительно сверкал под холодным солнцем.

Вчера они с Алэем первый раз не открывали на ночь окна и тогда же решили: пора возвращаться. Не потому что здесь становилось холодно, просто пришло время.

Весь день Роми, как всегда, гуляла по городу, но теперь смотрела на него другими глазами, открывала заново, понимала, что успела полюбить и, хоть пора прощаться, покидает его не навсегда. А сегодня вечером, уже лежа в кровати, наконец спросила Алэя, что ещё рассказал тогда Ллэр. И услышав ответ, долго не могла заснуть.