Эннера (СИ)

Ревность кольнула и отпустила. Было бы странно, если бы Ллэр не восхищался Таль, её умом, амбициями, знаниями. Впрочем, сейчас это совершенно не важно, только отвлекает. Мира машинально ставит блок, сосредотачивается только на собственных воспоминаниях. И неожиданно сознание раздваивается, как будто существуют две Миры. Одна — там, в больнице, в прошлом. Вторая — над ней, словно заново переживает события, изучает, отмечает каждую деталь, анализирует.

Бесконечный красный коридор. Совершенно пустой — они идут уже минут пять, а им до сих пор никто не попался навстречу. Зато уже раз семь свернули направо, отчего ощущение, что идут по кругу, только растёт. Миру так и подмывает распрощаться с Таль и броситься бегом вперёд, чтобы поскорее оказаться на шумной улице. Почувствовать себя свободной. Вдохнуть наконец-то приторно-сладкий, густой, как карамель, воздух, запрокинуть голову, чтобы увидеть небо, улыбнуться птицам, потом зажмуриться от удовольствия, подставляя лицо ласковым лучам солнца, рассмеяться. Она так давно не была снаружи…

Тогда Мира никак не может вспомнить, сколько именно дней находится в больнице. И дней ли? Может, даже недель. Или месяцев. Уточнять у Таль не хочется. Почему-то решает, что всего одну неделю. Эта мысль нравится, успокаивает.

Сейчас она уже знает, что провела там ровно пятьдесят один день.

Тогда Мира нетерпеливо идёт рядом, почти не слушает, что говорит Таль. Какая разница? Она свободна, свободна, свободна…

Сейчас это кажется странным. Эйфория, счастье, необыкновенный прилив энергии. Сейчас она уже знает, куда и зачем посылает её Таль. Хочется остановиться, прикоснуться к её вискам, считать эмоции, подслушать мысли, заставить поделиться.

Тогда Мира ничего не подозревает. Даже не догадывается, что с каждым шагом приближается к гибели.

Коридор кончается. Неожиданно. Мира замедляет шаг, неуверенно топчется на пороге широко раскрытой двери, недоверчиво косится на остановившуюся в проеме Таль.

— Я заказала тебе таксилёт, — холёная белая рука с синими овальными ноготками изящно взлетает в воздухе, указывает на неподвижную машину на стоянке. — Подумала, что так тебе будет проще добраться домой.

Сейчас Мира понимает — Таль всё продумала, подготовилась. Служебный выход без лишних свидетелей, заказанное к порогу такси, заглюченный водитель-смертник. Никаких осечек в идеальном плане. Почти идеальном. Ей почему-то чудится фальшь, игра в каждом жесте, в каждом слове Таль. Но она не успевает сосредоточиться. Мимолётное, невнятное ощущение, мелькнув тенью, растворяется.

Тогда Мира смущённо бормочет слова благодарности, не поднимая взгляда, несется к таксилёту, торопливо кивает на прощание и лезет внутрь. Уже из салона сквозь затемнённые окна бросает осторожный взгляд исподтишка на Таль. Она улыбается, и почему-то появляется уверенность, что непрозрачное стекло — не помеха её взгляду. Следом накатывает тоска, вперемешку со страхом. Сердце то замирает в груди, то бешено колотится, словно собирается выскочить. Пульс громко стучит в висках. Становится холодно, хотя в машине не продохнуть от жары. Внезапное головокружение вынуждает зажмуриться. А когда Мира снова открывает глаза, далеко не сразу понимает, таксилёт уже оторвался от земли и, набрав высоту, мчится над городом.

Сейчас Мира уже знает, что произойдёт дальше.

Сначала плавно опустится перегородка из непробиваемого стекла между пассажирским салоном и водителем. Потом неприятно ударит в нос запах газа, её затошнит. Со стороны, как будто смотрит кино, она увидит сначала огненный шар, потом разлетающийся на кусочки таксилёт в клубах чёрного дыма. Мозг успеет предупредить об опасности, она — испугаться и вцепиться в поручень на дверце.

Мира пытается остановить мелькающие картинки, отмотать назад, вернуться в то странное ощущение — у дверей с Таль. Не получается. Яркой вспышкой обрывается изображение.

Миг, и она видит только пронзительные голубые глаза. Ещё не соображает, кто перед ней. Через какие-то доли секунды скорее догадывается, чем понимает — это Роми. Они в комнате Алэя. И почти сразу сильный спазм сдавливает грудь, следом чья-то невидимая рука ледяными сильными пальцами сжимает горло. В голове звучит лишённый каких-либо эмоций голос. Не поймёшь — мужской или женский. Бесполый, монотонный. Повторяет одну и ту же фразу, смысла которой Мира не знает. Силится разобрать слова, но всё сильнее болит голова, всё труднее дышать.

И вдруг становится легче, кажется, будто обдувает мягкий, ласкающий, летний ветерок, и тут же прорывается другой голос, мужской, знакомый, уверенный, зовёт по имени. Это говорит Ллэр:

— Мира… Мира, слушай меня… Меня! Вернись на шаг… Вернись к Алэю…

Мира послушно возвращается. Удаётся не сразу, но потом словно отматывает назад события. Наугад останавливается.

В комнате тишина. Роми, Алэй испуганно смотрят на неё.

— Ты что натворила? — спрашивает отец Ллэра.

— Не я… Это вирус… Так… — говорить сложно. Пытается сглотнуть, не помогает. — Так уже было… Там… Дома… — почти шёпотом заканчивает Мира. И снова начинает задыхаться.