Эннера (СИ)

Думать о том, что творится на Тмиоре, она запретила себе. Не сейчас, не здесь. Если Таль не врёт (а закрытые Пути говорят в пользу этого), то уже ничего не исправить. Не остановить. Сожалеть, посыпать головы пеплом, проклинать себя и других за глупость, ограниченность, упрямство, медлительность и прочие непростительные ошибки — делу не поможет. Роми и раньше подозревала, что когда солнце Тмиора начнёт меняться, мир захлопнется, законсервируется сам в себе, превратившись в ловушку, каковой был до того, как Самар нашёл выход из созданной Содружеством тюрьмы. Содружеством, среди которого были и предки Таль.

— Знаю достаточно, чтобы… Вы — ошибка, за которую пришлось заплатить всем. Нам, им, — Таль кивнула в сторону Адана, продолжила: — Столько людей погибло, столько миров… И что? Вы прониклись их гибелью? Какой урок вынесли? Сиганули в раскалённую лаву от раскаяния? Нашли другой способ подохнуть от чувства вины? Нет! Вы наплевали на всех. Пережили и создали для себя уютный, безопасный мирок, угробив половину своих же. Снова! А чтобы не мучиться, избавились заодно от памяти. Возомнили себя богами. Решили, что имеете право отлавливать и превращать других в такие же прогнившие, равнодушные мумии! При этом вы искренне считали это подарком судьбы! Вы…

— Мы никого не отлавливаем, — перебила Роми. — Мы своё заплатили. Те, кто погиб — знали, на что идут. Мы все — знали. Тебя там не было, ты не сможешь понять. Я не знаю, откуда ты все это узнала, но информация — совсем не то, что лично пережить сначала тысячелетнее заточение, голод, все грани сумасшествия, агрессии, апатии, потом — надежду и неизвестность. Незнание, кто выживет, а для кого не хватит энергии нового мира! — Голос ещё не срывался на крик, но близко подходил к этому. Злость захлёстывала, лишала способности думать. Она не желала оправдываться перед Таль. Ни перед кем. Это была цена и их выбор — заплатить. Они могли погибнуть все, гарантии не было, но решили рискнуть, и не актарионке их судить. Ещё меньше она хотела вступать в спор относительного того, что они помогали другим стать атради. Выбор всегда за человеком. — Мы — ошибка? А не решение Содружества? Не ваше всеобъемлющее категорическое превосходство? Не ваше право сильного навязывать свой взгляд тем, кто слабее, но все же достаточно смел, чтобы пойти дальше? Тлай предложили, их послушались. Но если бы и нет, ядро Содружества, вы — Тлай, Актарион и Вильʼлари — подмяли бы под себя всех недовольных, верно? Платить заставили вы. Ты и тебе подобные. Чем существование доа грозило мирозданию? Этих доа, предков моих и Адана! Ничем, только вы не хотели лишнего беспокойства, забот. Проще наказать всех, чем только виновных. Проще обозвать виновными каждого, кто не соответствует вашим критериям!

— Нашим критериям? — Таль равнодушно качнула головой. — Содружества давно нет, Роми. Я не имею к нему никакого отношения. Прошло много тысяч лет, — она холодно улыбнулась. — Понимаю, тебе трудно осознать. Для тебя всё началось ещё тогда и никак не закончится. Могло бы закончиться сегодня, если бы не глупая ревность Ади…

— Ли, ты пыталась найти Ллэра, чтобы предупредить? — оборвал Адан, не давая Роми разразиться новой тирадой. Шагнул вперёд, развернул Таль лицом к себе: — Не смогла и пришла сюда, потому что знала, что будет, да?

— Откуда, по-твоему, я могла знать?

— Оттуда же, откуда знаешь всё это!

— Я знаю, потому что мой отец был доа! — она легко высвободилась, хотя Адан держал её крепко. Наклонилась, подхватила туфли с песка. — Я буду тебя ждать, где всегда. Нам надо поговорить… Кое-что решить, Ади. И лучше наедине. Согласен?

Тот лишь неопределённо мотнул головой. И прежде, чем до Роми по-настоящему дошло, что только что заявила Таль, прежде чем успела снова раскрыть рот, новоиспеченная доа уже исчезла.

— Чёрт бы тебя побрал, Ли… — сквозь зубы пробормотал Адан. Рухнул на песок спиной к ним, наклонился, обхватывая согнутые колени.

Чёрт бы её побрал, согласилась Роми. Чёрт бы побрал слова, что задели за живое, воспоминания, от которых болела голова, страх, что лишал способности здраво мыслить, эмоции, что заставляли чувствовать себя снова девчонкой, за которую все решила упрямая мать, а потом бросила расхлёбывать. Для неё всё действительно так и не закончилось, и опыт прожитой вечности сходил на «нет», затмеваемый растерянностью.

Роми легонько стиснула ладонь Алэя. Ощутив ответное пожатие, невесело улыбнулась, чувствуя, как растворяется злость и появляется усталость. Захотелось точно так же сбежать, только не ждать, чтобы решать, а наоборот — всё забыть, или хотя бы, как Адан, упасть на песок. А потом уткнуться носом в колени и разревется, как ребенок.

— Тмиора больше нет, — очень тихо сказала она. — Или очень скоро не станет. Как когда-то не стало Тайко… Был бы здесь сейчас Ллэр, он бы цинично пошутил, что одной проблемой меньше.

— Иногда ты о нём думаешь хуже, чем я, — чуть слышно усмехнулся Алэй.

— Но с ним всё в порядке?

— Он не на Тмиоре. В этом я уверен.