Эннера (СИ)

Таль теперь доа. Эта новость затмила всё остальное: Тмиор, Роми, её воспитанного дружка, Содружество, кто и почему накрыл Бэар крышкой, что было до…

Адан смотрел и не понимал — почему не догадался, что это станет её следующим шагом? Почему, предполагая возможные варианты собственного будущего, от банального «мы все умрём» до самого невероятного, ни разу не думал именно об этом: Ли однажды превратит себя в доа. Ведь последние три месяца он постоянно проигрывал в памяти случившееся, постоянно анализировал, размышлял. Знал, кому и как обязана способностями Мира, помнил, какой настойчивой могла быть Таль в своих желаниях, но…

А сейчас это казалось настолько предсказумым и логичным, что ещё больше сбивало с толку.

— Наконец-то, — не оборачиваясь, произнесла Таль. Прежде чем он что-то успел сказать, добавила: — Только, пожалуйста, не спрашивай ничего. Я сама расскажу. Постепенно.

— Всё? — цинично осведомился Адан.

— Всё, что тебе нужно знать.

— Может, для начала просто слезешь? — предложил он и тут же пожалел. Таль повернулась, подставляя холёное красивое тело его взгляду, грациозно спрыгнула вниз. — И оденешься.

— Хорошо, — вопреки ожиданиям она послушно натянула платье, выпрямилась, хитро прищурилась. — Неужели так лучше?

— Нет, — он улыбнулся. Спрятанная под тонкую материю точеная фигурка ещё больше притягивала взгляд и заставляла думать о том, о чём в данный момент явно не стоило. Таль это понимала, и он не собирался скрывать очевидное.

— Тогда откровенность за откровенность, — она тоже улыбнулась. — Готов выслушать моё чистосердечное признание?

— Неужели тебе есть в чем признаваться?

— Представляешь?

— И какая часть рассказа окажется правдой на этот раз?

— Всё от начала до конца. Не веришь?

Адан мотнул головой.

— Тогда я покажу.

— Думаешь, стоит? Вдруг я увижу что-то…

— Даже не надейся, — Таль уже стояла вполотную, улыбалась. Легонько, едва касаясь, поцеловала в губы. Шепнула: — Ты знал, что доа могут делать вот так?

— Ли, я… — он не договорил. Её пальцы легли на его виски, сжали. Глаза блеснули, зрачки расширились, превратились в две горящие синие точки.

Что-то случилось. Его тело стало вдруг необыкновенно лёгким, стремительно взлетело вверх, так же резко опустилось, при этом босые ступни ни на секунду не оторвались от прохладного камня.

А потом всё исчезло.

Пахло ванилью. А вокруг — кромешная темнота. Чёрное пугающее пространство со всех сторон. Никаких очертаний, силуэтов, теней, маленьких светящихся точек электроприборов.

И тишина. Абсолютная.

Таль зажмурилась и снова открыла глаза — ничего не изменилось. Тогда попробовала пошевелиться — получилось без особого труда. Создавалось впечатление, что лежит на чём-то мягком, но одновременно упругом. Как будто вдавленная в обволакивающую массу, мгновенно принимавшую форму тела при каждом новом движении. Материал на ощупь — гладкий, прохладный.

Она осторожно приподнялась, пошарила руками, но так и не смогла понять, где именно находится. Совсем не похоже на больницу. Свет зачем-то выключили. И совсем не болит живот… А сказали, будет. Сильно.

Таль резко села, осознав, что на ней нет одежды. Испуганно поджала ноги к груди, затаила дыхание. Несколько секунд продолжала сидеть, не двигаясь и почти не дыша. Если кто-то и был здесь вместе с ней, он ни чем не выдал своего присутствия. Всё та же жуткая тишина вокруг, нарушаемая только биением собственного сердца.

Через несколько секунд она осмелела. Не спеша перевернулась, встала на четвереньки и осторожно поползла в бок, пока не нащупала край того, что представлялось чем-то вроде большой кровати. Аккуратно свесила ноги.

Не высоко — кончики пальцев мгновенно утонули в мягких ворсинках шелковистого ковра. И сразу же загорелся свет — сначала тусклый, желтовато-мутный снизу, одной сплошной линией по всему периметру, постепенно усиливаясь и позволяя глазам привыкнуть. Затем к нему добавился откуда-то сверху, точно так же повторяя квадратную форму комнаты. Только без лампочек, будто шёл изнутри.

Таль удивленно огляделась. Ничего общего с их домом, тем более с больницей, куда приехала делать аборт. Просторная комната, казалось, способна вместить как минимум три самые большие гостиные. Не было ни окон, ни дверей, только сплошные бежевые гладкие стены. На той, что справа, виднелся дисплей размером с ладонь.

Таль выпрямилась, резко обернулась, удивлённо застыла — назвать это кроватью не поворачивался язык. Скорее, огромный овальный белый матрас, брошенный прямо на пол посередине комнаты. Другой мебели в комнате не было.

Таль нахмурилась, неожиданно понимая, что не имеет ни малейшего представления, ни где находится, ни сколько сейчас времени. Порталов не ощущалось, определить местонахождение не получалось, попытка перенестись домой оказалась безуспешной, как будто её внезапно лишили всех способностей разом. Последнее, довольно расплывчатое воспоминание — она лежит на холодном операционном столе, яркий свет ламп режет глаза, вынуждая зажмуриться, чей-то приглушенный голос сообщает, что пора начинать.

Неужели все-таки больница?