Эннера

— Да. К тому моменту я уже знал, что многие поколения нэш всегда рождались парами. Но не близнецами, просто по двое. Первое время я думал, что один ребенок- простой, обычный человек, а второй- как вы их называете- Способный, который видит в темноте, общается напрямую телепатией, живет пусть недолго, но обладает невероятной регенерацией, до последнего вдоха оставаясь юными… А те, которым ничего этого не досталось… Все было не так, как, к примеру, у тебя на Актарионе, где уживаются две расы. Совсем. В этом парном рождении существовал особый смысл. Дети связаны. Те, кто рождался без способностей- являлись источниками жизненной силы вторых. Теми, за счет кого одаренные могли существовать. Грубо говоря, мне все представилось так, будто менталы паразитировали на простых смертных, положение которых в обществе было незавидно. При этом, как я понял, меры способные не знали, забирали больше, чем им требовалось, и излишек проходил через них и высвобождался в энергетический фон мира. Именно это вызвало появление и поддерживало потом тех самых невидимых тварей, которые отобрали у нэш день. Замкнутый круг, в котором они уничтожали сами себя, не подозревая об этом. Будь это какой другой мир, я бы остался в стороне, но это был Дом. И я отвечал за то, что все именно так, — Ллэр сидел спиной к ней, глядя на костер, и ни разу и не пошевелился за весь рассказ. — Я, честно говоря, сам не понимал, что собираюсь сделать. И как много времени мне понадобится, чтоб подточить устои мира, заставить их задуматься, таким образом и в такой момент, чтобы оказались готовы к переменам. Да, я искал способ нарушить эту связь ментал-источник, потому что просто сказать «перестаньте», ясное дело, нельзя. Менталы погибли бы без жизненной силы своих собратьев. Но не могли не существовать способы какого-то самоконтроля, сбалансированности потребления энергии… Устраивать пропагандистские митинги я не планировал. Но вода камень точит, как говорят в одном мире. Я очень хотел им помочь вырваться из этого круга. Пока мы участвовали в этом вдвоем, нам было просто выдавать себя за местных. Наше сходство играло на руку, Алэй никогда не использовал свои способности и выступал в роли смертного. Я- представлял ментала. Такая демонстрация была нужна только первое время, чтобы, действительно, все поверили, чтобы не вызывать подозрений. К моменту, когда Алэй решил покинуть Нэшту, его присутствие уже не имело значения. Но сначала в нашей жизни появилась Урсейя.

Мира вспомнила ту красивую девушку, так похожую на какое-то древнее божество, что подглядела в памяти Ллэра. И неожиданно для себя почувствовала укол ревности. Не той, что преследовала ее на Тмиоре к Роми, а совсем другой. Словно она только что до конца, по-настоящему осознала, как много лет разделяет ее с Ллэром. Что трехзначная цифра- это не просто возраст, а время- часы, дни, недели, месяцы, наполненные другими людьми, судьбами, мыслями, желаниями, поступками. И это всегда останется с Ллэром, до самого конца, сколько бы не суждено было прожить ему, как доа. Она даже пожалела, что спросила, что, вообще, завела разговор о прошлом, потому что уверенность в том, что сможет принять и справиться, таяла на глазах.

Ллэр вспоминал, рассказывал, а Мира все больше чувствовала себя непричастной, далекой, как будто прошлое вставало между ними и разделяло невидимой границей. Все отчетливей понимала, что теперь, зная, тоже не забудет. Не сможет. И каждое решение, которое ей придется принять, так или иначе будет продиктовано этим знанием.

— Что же Урсейя? — тихо спросила Мира.

Ллэр будто почувствовал. Обернулся. Некоторое время смотрел на нее, и если бы она захотела, то могла бы привстать и увидеть его глаза.