Эннера

Мира оглянулась. Наверное, Роми явилась, когда её разделившееся сознание было обеими своими ипостасями не здесь. И наконец-то рыжая бестия смогла удивиться. Даже не сразу нашла способ это выразить: в округлившихся глазах плескалось изумление пополам с чем-то еще, непонятным. Снова страхом?

Что-то с грохотом возвестило о своем падении, и Мира снова повернулась к Алэю. Он покачнулся. Вцепился рукой в спинку коляски, но на ногах устоял. Роми в миг оказалась рядом, подставила ему свое плечо.

— Ты… Алэ… Как… Что она?..

— Все в порядке.

— Черта с два, — Роми не слушала. Выглядела встревоженной, испуганной. Тараторила невнятно и растеряно. То бросала взгляд на Миру, то снова ловила глазами глаза Алэя. Роми была сама на себя не похожа. — Черта с два… Сядешь?..

— Рэм! — Алэй чуть повысил голос, но не помогло.

— …нет? Мира?! — теперь Роми глядела вновь на неё.

Она с удивлением обнаружила, что стоит рядом с кроватью. Не смогла удержаться на ослабевших ногах и почти рухнула на пол, нелепо цепляясь за покрывало.

— Успокойся, с ним все будет в порядке… — выдохнула Мира.

— Я спокойна. Я…

— Ага, — просто сказал Алэй, и Роми замолчала. — Нет, все-таки сесть- хорошая мысль, помоги, — уже сидя на краю кровати, он несколько раз осторожно распрямил и снова согнул ноги в коленях. — Отвык, больно… Только не надо и это лечить, — улыбаясь, посмотрел на Миру. — Похоже, ты тоже не очень-то веришь в смерть, как выход…

— Верю, но… сложно…

Алэй покачал головой.

— Когда веры достаточно- нет. Умереть на самом деле легко.

— И эгоистичнее, — буркнула Роми.

— Возможно, только… убить… сложнее, чем умереть… оказалось, — с трудом, очень тихо, почти шепотом, проговорила Мира. Закашлялась.

— Кто кого собрался убить? — Роми смотрела на неё сверху вниз.

— Я… его… — еле слышно ответила она. Кашель усилился- грудь будто сжали в тиски и проткнули раскаленным железом. Вдох казался невозможным, но Мира все-таки сделала над собой усилие. Вздохнула, сипло хватая ртом воздух. Опять закашлялась- на этот раз сильнее. Отняла от губ ладонь и ужаснулась- перед слезящимися глазами заплясали алые пятна крови.

Ей показалось, что вновь повисла невероятная, тяжелая тишина. Потом Алэй медленно, словно через силу, спросил:

— Ты что натворила?

— Это вирус… Так… — она сглотнула. — Так уже было… Там… Дома…

Так было- Мира помнила. Слабость, неожиданные головокружения, холодный пот крупными каплями на лбу. Потом кашель. И кровь…

В первый раз она испугалась. Потом сумела убедить себя, что все ерунда. Обычная простуда, пройдет… И, действительно, прошло- не надолго. Кашель и слабость вернулись. В итоге оказалась в больнице, где очнувшись в белоснежной палате, увидела над собой синие счастливые глаза и довольную улыбку.

— Все будет хорошо, — пообещала тогда Таль.

Мира прикусила губу. «Все будет хорошо» оказалось ложью. Адан прав- она смертельно больна. Она умрет. Умирает. Сейчас и здесь. На глазах у опешивших вечных, которые продолжат жить и совсем скоро забудут о ней навсегда. Может быть, расскажут Ллэру. А он вряд ли расстроится. И тоже обязательно забудет. Или нет, но его жалость- слишком мало.

Мира попыталась встать- на удивление получилось. Цепляясь за кровать, удалось удержаться на ногах, медленно выпрямиться, посмотреть Роми в лицо.

— Мне лучше уйти… — прошептала Мира.

***

За гигантским, почти во всю стену- от пола до потолка, окном царило самое настоящее буйство красок. Рыжее небо, розовые кроны огромных деревьев, бурые низкие тучи- безумная, потрясающе разнообразная палитра заката в Актарионе. Со своего места Адан мог видеть даже уползающее за горизонт голубое солнце. Яркое, блестящее, оно совершенно не слепило глаза. Почему-то казалось холодным, хотя скудных познаний в физике хватало, чтобы понимать: температура на поверхности превышает в несколько тысяч раз раскаленное светило Бэара.

В Миере начинался вечер, дома совсем скоро наступит утро. И следовало возвращаться в свою квартиру, чтобы хотя принять душ и переодеться, а затем отправляться в офис и пробовать наконец соединить в одно целое нового себя и привычный уклад. Но Адан не спешил. Никогда не отличавшийся терпением, сейчас выжидал.

Бросаться в Бэар, так и не поняв, в кого превратился сам, кем теперь считать Миру, а самое главное- кто и почему настойчиво желает прервать их бренное существование, не собирался. А еще боялся. Сильно. И даже не пытался это скрыть. На смену беспечности пришла осторожность. Страх, словно крошечный осколок, незаметно проник внутрь и острой ноющей болью отдавался в сердце, не позволяя окунуться в манящий омут новых возможностей. Напоминал, что теперь, как никогда, нужно опасаться собственных желаний, постоянно прислушиваться к себе, контролировать каждый шаг, каждое движение, каждую мысль.