Энни Грин: Сон Забвения

— Я и без медальона вижу ауры, — сказала Энни, а затем добавила: — Есть предположение, что это из-за иммунитета к ментадриму.

— Завтра все подробно расскажешь, а сейчас лучше ложиться. Завтра тяжелый день, нужно подготовиться к отправке в Тэрригнис. Спокойной ночи.

* * *

Маленькая светловолосая девочка играла в песочнице, рядом с ней стояли родители и наблюдали за тем, как она строит песчаный домик. Построив один домик, она принялась за другой.

— Это мой домик?

— Да, Лиза, — ответила Энни, посмотрев на свою подругу. Девочка в больших для такой крохи очках улыбнулась.

— Дедушка, смотри, что сделала Энни. Она построила наш дом!

К песочнице подошел усатый мужчина в темно-коричневом костюме, рукой он прикрыл глаза от солнца, приставив ладонь щитком. Дедушка ответил на беззубую улыбку внучки и погладил ее по голове.

— У вас замечательная дочка, — обратился мистер Коробов к Томасу и Наталье Грин. — А куда делся маленький хулиган?

— Яков остался с дядей дома, он уже не любит играть в песочнице, — ответила Наталья, она держала за руку мужа.

Энни огляделась и увидела, что вокруг парка кружатся огромные синие шары. Их было не меньше дюжины. Ей вновь снился сон-воспоминание, искаженный абсурдными гигантскими сферами.

— Дядя Сэм поет песню про крота! — голосила Лиза тонким голоском. Энни вспомнила, что именно Лиза, подруга детства, подарила ей большого плюшевого слона по имени Сэм. Он начинал петь, когда его дергали за хобот.

Сны-воспоминания по ощущениям кажутся реальными, чувствуется жар от солнца, сухой песок. А смех родителей вызвал двоякое чувство радости и грусти. Хотелось подольше задержаться в этом сне — рядом с подругой детства, уехавшей в другую страну, и рядом с родителями, которые покинули Энни навсегда, но будильник уже во всю звенел.

Во время завтрака к Энни подошла Пенелопа Роуз — староста третьего курса — и сообщила о том, что ее ждет профессор Ившаков в аудитории двести тринадцать, на втором уровне. Услышав о встрече, Мэри расплылась в улыбке.

— Может, он хочет пригласить тебя на выпускной бал? — хихикала Мэри.

— Перестань, — нахмурила брови Энни, она резко покраснела. — Кстати, а первокурсники имеют право быть на выпускном балу?

— Те, кто были распределены на команды, и не только. И все зависит не от нашего желания, мы обязаны присутствовать на этом мероприятии, — объясняла Мэри. — Команды первого, второго, третьего и четвертого курса — все до единого приглашены на бал. Партнера по танцу выбираем сами, им может быть не только член команды, но и любой другой студент АИС.

— Я не умею танцевать, — призналась Энни, съежившись.

— Нам дадут пару недель подготовки.

Закончив завтракать, Энни побежала к лифтам, ей предстояла встреча с самым привлекательным профессором в академии. Жутко волнуясь, она забыла нажать на соответствующую кнопку в кабине. К лифту направлялись две девушки, бурно обсуждая какую-то тему, Энни сразу узнала одну из них — Елену Станко. Подруги были столь увлечены разговором, что не заметили человека в лифте. Энни воспользовалась моментом и применила ментальную невидимость.

— Я терпеть ее не могу! Из-за нее моего младшего братика не взяли в команду! — шипела от злости Елена. — Не может первокурсник делать такие техники спектрадрима!

— Но она же сестра Якова, — заметила подруга. — Разве вы не должны ладить?

— Мы еще поладим. Вот увидишь, поладим… — сдавленным голосом говорила Елена. Лифт доехал до третьего уровня, подружки покинули кабину.

Энни закипела от злости, теперь она ненавидела Елену еще больше. Насколько она помнила, в группе А (в той, что Яков) учится Иван Станко — спектрадример, но он даже вспышку света толком не умеет делать. С чего же Елена решила, что его возьмут в команду? Энни пыталась отогнать эти мысли, сейчас ей предстояла весьма приятная встреча с приятным человеком.

Аудитория двести тринадцать пустовала, а Ившаков сидел на своем рабочем месте. На спинке его стула висел собранный темно-синий зонт. Энни постучала по парте, забыв это сделать за дверью.

— Мне казалось, что стучат до того, как входят в аудиторию, — заметил Ившаков.

— Извините, я спешила и меня отвлекли…

— Энни, — бархатным голосом произнес Ившаков. — Ничего страшного, в следующий раз постучитесь правильно.

— Хорошо, — смущенно кивнула Энни.

— Присядьте, пожалуйста, за первую парту, мне надо кое-что Вам объяснить, — попросил профессор. Энни сняла ранец, повесила его на спинку стула и сама села на него. Она положила руки на стол, сцепив пальцы в замок, и стала внимательно слушать Алана Ившакова.

— Дорогой наш ректор Алистер просил меня изучить Ваш иммунитет к ментадриму, — рассказывал профессор. — Я долго размышлял, сопоставлял данные и пришел к одному выводу…

— К какому?