Энни с острова принца Эдуарда

– Мне бы тоже, – призналась Джейн. – Билли ведь даже ухаживать бы не смог из-за своей дурацкой стеснительности. Но все же подумайте, Энни. Билли ведь неплохой парень. Уж я-то знаю, он как-никак мой брат. Дурных привычек у него нет, к тому же он может работать, как лошадь, и на него вполне можно положиться. Поверьте мне, синица в руках лучше, чем журавль в небе! Билли сказал, что если вы настоите на том, чтобы продолжать учебу в колледже, он чинить препятствия не будет. Хотя лучше бы вам пожениться до начала полевых работ… Он никогда и руки на вас не поднимет, Энни. А мне о лучшей невестке и мечтать не приходится…

– Не могу я выйти замуж за Билли, – решительно сказала Энни. Она, в конце концов, пришла в себя после легкого шока и даже успела немного рассердиться. Как все это было глупо!!! Она заявила подруге:

– Бесполезно говорить об этом, Джейн. Как кандидата в женихи я его не воспринимаю. Так ему и передайте.

– Да я и не думала, что вы отнесетесь всерьез к его предложению, – заключила Джейн, с явным облегчением. Она, во всяком случае, сделала все, что было в ее силах. Считая миссию свою выполненной, сестра незадачливого жениха добавила:

– Ну, вам решать, Энни. Надеюсь, вы не пожалеете!

Голос Джейн звучал довольно холодно. Хотя кто-кто, а она прекрасно понимала, что у влюбленного Билли нет никаких шансов склонить Энни к браку с ним. Тем не менее, она не могла скрыть своего негодования. Какая-то там Энни Ширли, безродная сирота, отказала ее брату, принадлежащему к уважаемому в Эвонли семейству Эндрюсов.

«Ну, гордыня наказуема», – не без некоторого злорадства подумала она.

А Энни позволила себе улыбнуться в темноте. Ее развеселила мысль о том, что «она когда-нибудь может пожалеть, что не вышла за Билли Эндрюса».

– Надеюсь, Билли не очень расстроится, – сочувственно сказала она.

Джейн откинула голову на подушку.

– Не волнуйтесь, сердце его от этого не разобьется: оно у него из достаточно надежной субстанции… К тому же, Нетти Блуэт ему тоже небезразлична. Мать хочет, чтобы он женился именно на ней. Она ведь такая хозяйственная и практичная! Когда Билли узнает, что вы его отвергли, он без сомнения возьмет Нетти. Только никому не рассказывайте содержание нашего разговора, хорошо?

– Конечно, конечно! – поспешно пообещала Энни, у которой и в мыслях не было «выносить сор из избы».

Зачем же ей рассказывать направо и налево историю, как «посватался» к ней не кто-нибудь, а Билли Эндрюс, и как она ему отказала, а потом выяснилось, что у него в «запасе» есть ее «счастливая соперница» – Нетти Блуэт! Нетти Блуэт!!

– А сейчас самое время нам поспать, – заметила Джейн.

Сама-то она заснула быстро и легко; но, не имея о том ни малейшего представления, Джейн уподобилась леди Макбет и лишила Энни… о нет, не жизни, конечно, но животворящего и долгожданного сна. Несостоявшаяся невеста ворочалась на своих перинах и подушках и никак не могла уснуть. В голову ей лезли мысли, лишенные всякой романтики. И только на следующее утро она позволила себе от души посмеяться надо всей этой историей. Когда Джейн с достоинством удалилась домой – все еще не простившая Энни безапелляционного отказа от альянса с домом Эндрюсов, – последняя ретировалась в свою комнатку, плотно затворив за собой дверь, и вволю нахохоталась.

«Как хочется кому-нибудь рассказать этот анекдот! – думала она. – Но нельзя. Даже Диане! Даже если бы я не дала слова Джейн не болтать лишнего, вряд ли я поделилась бы этим секретом с моей Дианой. Она ведь теперь все передает Фреду! Уж знаю я! Но, однако, мне впервые сделали предложение! Конечно, следовало думать, что однажды это произойдет! Но кто бы мог предположить, что «жених» даже пришлет «сватью»… Все это и забавно, и грустно одновременно».

И хотя она не могла выразить словами, отчего ей грустно, она прекрасно это осознавала. Тайно девушка всегда рисовала себе иную картину сватовства. И всегда оно было прекрасным и романтичным. В мечтах. И некто, отважившийся просить ее руки, всегда представлялся Энни очень красивым, элегантным, красноречивым и с… темными очами. Неважно, был ли он Прекрасным Принцем, которому она в восторге скажет «да», или тем, кому пришлось бы отказать в изысканных выражениях, но окончательно и бесповоротно. В последнем случае отказ должен был бы прозвучать настолько деликатно, что его бы приняли почти с таким же восторгом, как и согласие. Затем ей поцеловали бы ручку и заверили в бесконечной преданности на всю оставшуюся жизнь. С гордостью и легкой грустью она всегда предавалась бы этим прекрасным воспоминаниям.