Энни с острова принца Эдуарда

– Руби Джиллис умирает от туберкулеза легких, – коротко ответила миссис Линд. – И все это знают, только она сама и ее семья упорно отказываются в это поверить. Если вы бы задали этот вопрос им, то в ответ услышали бы, что с Руби все в порядке. Зимой у нее был приступ этой ужасной болезни, и она даже не могла преподавать. Руби все говорит, что осенью вернется в школу. Она надеется, что ей найдется работа в Уайтсендсе. Она, бедняжка, будет в могиле, когда в уайтсендской школе начнется учебный год! Так-то вот!

Энни стояла, как громом пораженная. Руби Джиллис, подруга школьных лет, умирает?! Да разве это возможно? Последние годы они уже не были так близки, как раньше, но ведь память сердца остается… Энни остро переживала эту страшную новость. Потерять блестящую, веселую, кокетливую Руби!.. Разве думаешь о смерти, глядя на нее? После церкви она сердечно поприветствовала Энни и весело настояла на том, чтобы та непременно навестила ее вечером следующего дня.

– Но вечером во вторник и в среду вы дома меня не застанете! – таинственно прошептала она. – В Кормоди концерт, а потом вечеринка в Уайтсендсе. Герберт Спенсер берёт меня с собой. Это мой последний!.. Ну, сами понимаете… Так заходите завтра! Умираю от нетерпения: хочется обо всём расспросить вас! Особенно о Редмонде.

Энни знала, что на самом деле Руби мечтает рассказать ей о своих романах; она решила сдержать обещание, данное Руби, и навестить её. Диана тоже собралась пойти вместе с ней.

– Тысячу лет хочу зайти к Руби, – призналась она Энни, когда они вечером вышли из Грин Гейблз, – но мне как-то неловко было идти одной. Руби болтает, как ни в чем не бывало, а между тем иногда её душит кашель, и ей трудно говорить. Всё это просто ужасно! Она так стойко борется за жизнь, но врачи не оставили ей никакой надежды…

Девушки долго молчали, шагая по глинистой, красной дороге в сумерках. Малиновки пели свои вечерние песенки в высоких кронах деревьев, наполняя ликованием золотой вечер. С болот и озёр доносился стройный лягушачий хор; из семян на полях под солнцем и дождями возрождалась новая, трепетная жизнь; от дикорастущих кустов малины исходил благотворный, медовый аромат; белый туман стелился по зачарованным долинам, и по берегам ручья; словно синие звёзды, виднелись «россыпи» фиалок.

– Какой красивый закат! – воскликнула Диана. – Смотрите, Энни, на небе словно сказочная страна, не правда ли? Вон то длинное, фиолетовое облако у самого горизонта – это берег, а чистое небо над ним – словно золотой океан…

– Нам бы сейчас тот лунный бриг, о котором Пол когда-то написал в сочинении, помните? Побороздить бы на нём этот океан! Вот было бы замечательно, правда? – мечтательно произнесла Энни. И, возвращаясь с небес на землю, продолжала: – Думаете, Диана, нам будет просто разыскать здесь вчерашний день, наши весёлые вёсны и мир цветов? Не отцвели ли те розы, из лепестков которых Пол устраивал нам ложе?

– Перестаньте, Энни! – не выдержала Диана. – Мы же не похожи на древних старушек, которые уже прожили свою жизнь!

– А мне кажется, что всё уже позади, когда я думаю о бедной Руби, – тихо произнесла Энни. – Если это правда, что она угасает, то всё идёт под откос…

– Давайте на секунду заскочим к Элише Райт? – предложила Диана. – Мама просила занести баночку варенья для тёти Атоссы.

– А кто такая эта тётя Атосса?

– О, да разве вы не слышали? Её полное имя – миссис Сэмсон Коутс, и она из Спенсервейля. Она – тётя Элиши Райт и моего отца. Муж её скончался прошлой зимой, и она тяжело перенесла эту утрату, так что Райты забрали её к себе. Мама предлагала, чтобы она жила у нас, но отец заартачился. Не хочет он этого!

– А что, она такая невыносимая? – рассеянно спросила Энни.

– Вероятно, вы и сами её увидите, – многозначительно сказала Диана. – Папа говорит, что лицо у неё – как топор, и что им можно резать воздух… Но язычок её – куда острее!

Чуть позднее они увидели, как тётя Атосса вырезала «глазки» из картофелин в кухне Райтов. Одета она была в старый, вылинявший халат, а волосы её не плохо было бы как следует вымыть… Тётя Атосса терпеть не могла, когда её заставали врасплох, так что она настроила себя на воинственный лад.

– О, так это и есть Энни Ширли? – пробормотала она, когда Диана представила подругу. – Наслышана, наслышана…

По её тону можно было предположить, что ничего хорошего об Энни ей слышать не приходилось.

– Миссис Эндрюс говорила, что вы вернулись, наконец, домой. Она заметила, что вы изменились… в лучшую сторону.

Вне всякого сомнения, тётя Атосса считала, что у Энни работы над собой – непочатый край. Она продолжала своё занятие с удвоенной энергией.

– Я уж и не прошу вас присесть, – с иронией сказала она. – Чего вам тут делать-то? Дома никого нет!

– Мама прислала вам эту маленькую баночку варенья из ревеня, – мягко сказала Диана. – Она сегодня его сварила и подумала, что, может, вы захотите его попробовать.