Енох

 "Подготовив тело к погребению, - много лет спустя рассказывала сыновьям Ноя престарелая Мелхиседека, - мы пробыли в молитве всю ночь, а с первыми лучами солнца Енох облобызал умершего и положил в ковчег.

 Для захоронения выбрали возвышенное, безопасное для воды место - гору, на которой ничего не было, кроме камней и пыли. После продолжительной молитвы и плача, когда сели за трапезу, Енох сказал:

 - Возле могильного камня можно посадить деревья, чтобы место не выглядело сиротливо.

 Сапанима спросила:

 - Какое посадить дерево?

 - Любое, но лучше не гниющее: кипарис... можно сосну или ель... - Потер брови, точно припоминая что-то из пророческого будущего: - ...можно ель, только не голубую".

 21. "Голубое небо, которое Енох называл "оком Господа", казалось глубоким, как никогда: вот-вот земля отпустит тебя, и ты упадешь в небесную бездну, - много лет спустя писала на папирусе Мелхиседека. - Сапанима отпустила детей и, вздохнув из глубины сердечной, с плачем сказала:

 - И еще, Енох... Я ношу в утробе ребенка.

 - Я знаю, - был ответ.

 - Прокормлю ли я без мужа детей, которых уже родила? Нет! Стоит ли выпускать на свет еще одного? На помощь родных рассчитывать нечего. Все только и говорят, что я убила своего мужа.

 - Понимаешь ли ты, Сапанима, почему Господь допускает клевету на тебя? Ты не убивала своего мужа, но в сердце твоем живет помысел детоубийства. И Господь вразумляет тебя клеветой твоих сродников. Так ли они неправы, если убийство не покидает твоих мыслей?

 - Разве зачатое во мне уже человек?

 - Желудь, из которого проклюнулся росток, - разве уже не дуб? Ты сама сказала: "Енох, я имею во чреве ребенка". Возложи свою печаль на Господа, и Господь поможет тебе. И запасы в твоем доме не оскудеют. И молись за умершего мужа, чтобы Господь в Свой день вывел его из ада. И молись за детей своих, ибо когда ты оставишь этот мир, за тебя будет кому помолиться. Тем из нас, кто умрет до потопа, будет надежда воскреснуть для жизни вечной. А зачатое в тебе, Сапанима, до того ценно в очах Господа, что он посылает к тебе людей, чтобы возвестить тебе. Может, зачатое в тебе в потомстве твоем даст жену праведному Ною, а может, одному из его сыновей, - сказал Енох, но Сапанима не поняла последних слов его".

 "Когда спускались на ослах, хваля Бога и призывая Его руководить нами в нашем земном пути, вновь навстречу попался мужчина, которого встретили по дороге ко вдове, - много лет спустя писала на папирусе Мелхиседека, и многие прочитали ее рассказ, который, как и все ее рассказы, начинался с извинения, что она не может поведать о событии со всей красочностью деталей.

 Он вел за узду груженого осла.

 - Енох, я передал твои слова о смерти своей семье. И многие тебе поверили, хотя и сомневаются, что ты был у ангелов. Но говоришь ты не от себя. (Я как можно строже сдвинула брови.) Мы собрали Сапаниме немного муки и решили помогать ей, чтобы ее дети не знали голода. Но... мы не знаем, что делать с умершим.

 - Мы погребли его, - ответила я, но путник даже не посмотрел в мою сторону.

 - Сапанима обо всем расскажет тебе, - сказал Енох.

 "Блажен, кто поможет сироте и вдовице", - сказала я. И, наверное, вся светилась от охватившей меня духовной радости.

 Путник просил Еноха напутствовать его благословением".

 22. И проходил Енох по селениям сифитов, уча и направляя путь их ко Господу.

 23. Уродцу Иру казалось, что вместо Тувалкаина его голосом говорят камни его библиотеки, и уродец бегающим взглядом мимовольно отыскивал на стеллажах говорящий минерал.

 - ...сифиты, приезжающие в город на рынок, должны от кого-нибудь услышать (вскользь, почти случайно), что Енох не был ни у каких ангелов, а скрывался в горах. А время от времени спускался к Сапаниме. И, может быть, во чреве у нее - от Еноха. И чтобы сами каиниты (а сифиты слышали это) опровергали подобное. Сифиты могут спускаться к дочерям человеческим, но чтобы сифит имел жену другого сифита - нет. На это и каиниты не способны.

 - Это похоже на правду, - угодливо произнес Ир. Взгляд его прыгал с полки на полку, продолжая отыскивать говорящий минерал.

 - Это может быть правдой, - сказал Тувалкаин.

 - Но, господин, тогда уж, может быть, намекнуть... что Енох мог... и убить мужа Сапанимы.

 - Об этом говорить не надо (это неправда), но к этому можно подвести. Пусть решат, что сами додумались до подобного.

 - Господин, я чувствую, что ворон принес от искателей руд хорошую весть. Могу ли я спросить про нее?

 Тувалкаин довольно рассмеялся.

 - Я сегодня выступаю перед советом жрецов-патриархов и думаю, стоит ли им рассказывать обо всем, а тут приходит какой-то урод и просит рассказать о том, о чем я хочу умолчать на совете.

 - Простите, господин!

 - Новости хорошие, Ир, - уже серьезно сказал Тувалкаин, - такие хорошие, что я сам не ожидал.

 - Я понимаю, это не мое дело, но зачем же тогда придумывать историю с Сапанимой. Маленькая неправда может помешать большой правде.