Енот-потаскун (СИ)

Спасибо за два лишних «у», Наташа, приятно. Сегодня у нас будет праздник.

Она получила свидетельство о разводе, а я сдал последний зачет. Ну как последний, в декабре все начнется по новой. Но это потом. А сегодня отметим.

Чуть больше месяца назад мы сидели в «Баден Бадене» и снова решили пойти туда же. Как будто это теперь такое наше секретное место. Я немного задержался, она уже ждала меня там.

- Ну, за тебя? – я поднял бокал. – За то, что все наконец закончилось.

- Остался штамп в паспорт. И кучу документов поменять.

Я прикусил язык, потому что чуть не сказал лишнего. Нет, не лишнего, а… несвоевременного. Про документы, которые, может, не стоит пока менять.

- Это уже технические моменты. Главное, что все позади.

- Да, - кивнула Наташа. – Даже не верится.

Вечер был немного странный. Не такой, как месяц назад, после заседания суда. Не мажор, не минор, что-то такое… усталое. Ждешь чего-то, ждешь, а потом оказывается, что сил на радость уже и нет. Еще и одиннадцати не было, когда Наташа спросила чуть виновато:

- Может, пойдем? Мне завтра с утра на смену.

Мица я оставил на стоянке у ресторана, но пешком, как в прошлый раз, не пошли, сели на маршрутку. Дома, стягивая сапоги, те самые, из «Галереи», Наташа попросила сварить кофе.

- Я пока сполоснусь быстренько.

- Куда тебе кофе еще? – проворчал я, выпуская Тошку из клетки. – Спать надо. Сама сказала, вставать рано.

- Ты хочешь, чтобы я прямо сейчас уснула? – улыбнулась она, и я, закрыв глаза, прислонился к дверному косяку.

Вот этой ее улыбки мне не хватало весь вечер. Лукавой, дразнящей, от которой часы сразу на полночь. И настроение подпрыгнуло следом. Тошка, полоская в тазу кусок вареного мяса, посмотрел едва ли не с насмешкой: ну ты и влип, братан.

Я варил кофе в турке и мурлыкал под нос прицепившуюся песню.

- Что это? Мелодия знакомая, а вспомнить не могу.

Я обернулся. Наташа стояла на пороге – короткий халатик, волосы заплетены в косу.

- «Ой, да не вечер», - я протянул ей чашку, налил себе. – По радио услышал утром, теперь не отвязаться.

- Спой. Мне тогда, на даче, очень понравилось, как ты поешь.

- Гитары нет.

- А ты без гитары.

Немножко неловко, но так же приятно, как два лишних «у» в сообщении. Сел за стол, чашку поставил. Наташа напротив – коленями на стул, локтями на стол. Лицом к лицу, глаза в глаза. Я пел тихонько, она смотрела на меня – какой это был взгляд! Как будто ничего больше между нами не стояло. Никаких страхов, никаких сомнений. Я замолчал, она протянула руку, коснулась моей щеки. Я поймал ее ладонь, поцеловал.

- Наташ, я…

Телефон.

Какая сволочь придумала телефоны?!

- Извини.

Взяла, посмотрела на экран, удивленно вскинула брови.

- Привет… Да? Ну… не знаю. Катерина нас не сожрет?.. Думаешь? Ну ладно. Пока.

Нажала на отбой, выпятила забавно губу.

- Внезапно у меня завтра выходной. Вместо послезавтра. Светка попросила подменить.

- Ну так хорошо, - обрадовался я. – Мне тоже с утра никуда не надо.

- Хорошо-то хорошо… - она задумчиво покусывала изнутри щеку. – Только ничего хорошего. Катерина, начальница наша, опять боговать будет. Ее вечно бесят все наши замены-обмены. К тому же мы послезавтра с Ольгой окажемся вместе, а она нас теперь старается в одну смену не ставить. Типа, болтаем слишком много. И вообще у нее на меня зуб.

- Почему?

- Да просто так. По факту бытия, - Наташа в три глотка выпила кофе, словно торопилась куда-то. – У нее проблемы с личной жизнью. Если одним словом, то недотрах.

- Бедная женщина, - я лицемерно покивал головой.

- И не говори, - вздохнула Наташа. – Как же я ее понимаю.

- Что?!

- Ну а что? Сидит тут какой-то, песни поет…

Я встал, сдернул ее со стула, перекинул через плечо и укусил сквозь халат за попу.

- Ладно, малявка, уговорила. Пойдем лечить твою прискорбную болезнь.

Она немного подергалась, изображая негодование, и довольно повисла тряпочкой. Я принес ее в комнату, захлопнув ногой дверь перед Тошкиным носом, положил на кровать и потянул пояс халата. И – как всегда – закружилась голова от ее запаха, от ощущения прохладной, отливающей шелком кожи под ладонями.

Я снял рубашку, и Наташа, приподнявшись, потянула вверх футболку – как в самую первую ночь. Стащила, бросила куда-то. Легко, едва касаясь, пробежала пальцами от груди по животу, нетерпеливо расстегнула ремень. Я гладил ее волосы, расплетая косу, перебирая пряди. Ее губы и язык обжигали огнем, который разбегался по всему телу длинными тонкими искрами, черными с красным и золотым. Я словно бежал стометровку и слышал только свое судорожное дыхание.

Точка невозврата. Короткий взгляд снизу вверх – как зеленый сигнал светофора. Две горячие вспышки слились в одну, вбирая в себя все тело, сжимая его, как пружину, чтобы потом отпустить с последним выдохом – как будто действительно последним.

- Мы ничего не перепутали? – вдохнув наконец, я лег и подтащил ее к себе. - Надо было бы наоборот. Ладно, верну с процентами.

- Сразу видно финансиста, - Наташа перекатилась на живот и потянулась по-кошачьи. – Считай, что это был кредит. В микрофинансовой организации. Тыща процентов годовых.