Энстадская бездна

Только где он во мне дурака-то увидел? Хотя в одном он прав: эта ерундовина действительно вышла из рук Древних. Любой металл — субстанция теплоемкая, эта же вещь, сколько ни держал я ее в руках и даже пытался согнуть, по-прежнему продолжала едва уловимо холодить ладони. Так что ошибки быть не может. Но к чему она мне?

— Бесполезная вещь. Себе оставь. Или еще лучше — выкини.

— Но господин капитан, всего два серебряных геллера!..

Матрос смотрел на меня так умоляюще, как будто от покупки зависела его жизнь.

— Один, или можешь выкинуть, — сурово заявил я.

— Согласен!

Он с такой готовностью закивал головой, что я даже забеспокоился: вдруг встряхнет?

'Николь покажу, — решил я, пряча ее в карман. — Возможно, у нее получится разгадать тайну этого предмета. А нет, так выкину: один геллер невелика потеря. Возможно, я жизнь человеку спас'

Когда мы отошли от 'Небесного странника' на несколько десятков шагов, сзади послышался удивленный посвист Энди. Обернувшись и увидев, с какой скоростью мчится в сторону Монтосела продавец ненужных вещей, мне самому едва удалось удержаться от того, чтобы не свистнуть.

* * *

'Ему лет полста, не меньше, — сделал я вывод, когда мы приблизились к 'Мантельскому удальцу'. — Хотя чего удивительного: летучие корабли не морские, бывает, и по веку служат, а то и по полтора-два'.

Люк в борту 'Удальца' был открыт полностью, рядом с ним с палубы спускался трап, но вахтенного обнаружить не удалось. Зато откуда-то сверху донесся пьяный женский смех, к нему тут же присоединился второй, явно тоже нетрезвый, после чего раздался дружный мужской гогот.

'Весело живут', - скривился я, поднимаясь по трапу. Через трюм попасть на палубу было бы удобнее, но из раскрытого люка раздавался чей-то богатырский трап, и еще какая-то возня, и потому мы выбрали именно этот путь.

'Так вот где они все собрались, таинственные островные красотки!', - ошеломленно подумал я, оказавшись на палубе.

А их тут хватало, красоток-паури — десятка полтора, не меньше. И выглядели они так, что все рассказы о них просто поблекли, как блекнет свет масляного фонаря при ярком дневном солнце. Жемчуг зубов, нет, не разноцветный, каким славится архипелаг — белый перламутр, большие блестящие глаза, стройные, почти не прикрытые одеждой смуглые фигурки… Разве что губы у некоторых были немного полноваты, но тут уж на любителя.

'А улыбки-то какие у них, улыбки!'

Должен признаться, я настолько не ожидал увидеть всю эту картину, что даже слегка растерялся. Надеюсь, на моем лице не отразилось ничего, потому что помимо красавиц-островитянок, на палубе находилось еще человек тридцать матросов 'Мантельского удальца', и выражение их лиц не предвещало ничего хорошего.

'Да какой же это 'Мантельский удалец', когда настоящий 'Мантельский вертеп'!'

Матросы смотрели на меня неприязненно, как будто я заявился забрать у них тот бочонок рома, что стоял посреди палубы, красавиц-паурянок, а самих их отправить на разгрузку трюма, доверху заполненного мешками с солью, причем без всякой надежды на оплату.

— Капитан у себя? — указал я через плечо большим пальцем.

Устройством 'Мантельский удалец' ничем не отличался от тех летучих двухмачтовых кораблей, на которых мне приходилось бывать или работать до этого.

Высокие надстройки на носу и корме, грот с бизанью, и расположенный между ними кабестан, с идущими от него под палубу тягами на л'хассы. Разве что бизань несла косые паруса, но так тоже бывает достаточно часто. Вот в ее сторону я и ткнул пальцем, потому что капитанская каюта должна находиться за ней — в кормовой надстройке.

— И кто им интересуется? — вальяжно поднимаясь на ноги, поинтересовался один из матросов, бородатый здоровяк, до этого сидевший в обнимку сразу с двумя девицами, ткани на всей одежде обеих едва ли хватило бы приличной женщины на одну юбку.

Я поморщился: такого мощного перегара за каких-то пару дней беспробудной пьянки ни за что не добиться. Тут необходима неделя, две. Его качнуло в мою сторону, и в следующий миг он уже летел к борту, хотя, как мне показалось, Аделард едва задел его плечом.

— Капитан у себя? — повторил я, обводя всех взглядом, причем стараясь каждому заглянуть в глаза.

Возможно, все они в душе добрейшие люди, и если долго бить палкой, то их доброта и наружу вылезет, но сейчас им спуску давать было нельзя. Ответил самый молодой из них, почти мальчишка, обнимавший свою красотку с таким видом, как будто умрет, но мне ее не отдаст:

— Да, господин.

Я развернулся и пошел по направлению к капитанской каюте, помахивая свёрнутой в трубку картой, на которой собирался нанести опасные места.

Уже у самых дверей бросил через плечо Ларду с Родом:

— Останетесь здесь.

Все-таки вваливаться в чужую каюту с людьми, выглядевшими настоящими головорезами не очень вежливо — не долги выбивать пришел. Коротко стукнув, потянул дверь на себя, и, убедившись что она поддалась, усмехнулся: