Энтропия

– Дела затянулись. В этот момент я планировала находиться далеко отсюда. И с каждой неудачной попыткой отстаю всё сильнее. Это бесит. Только кофе и успокаивает.

– Так он бодрить должен.

– Поумничай мне тут. Степенью не вышел!

Ал засмеялся, стараясь меньше напрягать живот. С каждой секундой Мая казалась всё более странным человеком.

– Сам и бодрись, – она протянула чашку с кофе. Кислый запах пробился в голову, и Ал почувствовал, как сильно хочет что-нибудь съесть.

Первый же глоток задал бурю эмоций, которая завершилась головокружением. Внимательно наблюдавшая Мая показалась ведьмой из сказки; осталось только провалиться в долгий сон из-за подсыпанного в кофе снотворного, а проснуться в печи.

– Совсем не бодрит? – зло посмеялась она и прошла мимо.

Стоило Мае оттолкнуть дверь, как Смута с уверенностью ракеты ворвался в дом, сбив её с ног. Она влетела в стену и громко пискнула. Алу показалось, что он потерял контакт с миром и до сих пор спит в плетённом кресле, видит яркий сон, где злодейке воздаётся по заслугам. Он от души засмеялся. Теперь даже не пытался сберечь зашитого живота. И не заметил возвращения жёлтых глаз.

Разъярённый Смута не трогал Ала. Да и Маю зацепил случайно. Он остановился на границе коридора и кухни и завертелся, широко раскинув руки и рыча. Мозг, дважды поднятый, вероятно, что-то искал – внутри или снаружи.

– Мразь! – прорвался крик Маи.

Без слетевших каблуков она казалась совсем маленькой, но уверенности в голосе не убавилось. Даже Ал прекратил смеяться под тяжестью угрозы.

Снова ей хватило одного щелчка, чтобы усмирить оживлённого. Может, и больше, но Ал плохо воспринимал скорость окружающего мира. Он заметил жёлтые глаза, и они росли. За ними он уже не замечал воинственного врача. В этот раз глаза выглядели страшнее и сильнее; и не было смысла бояться Маи. Он чувствовал угрозу в другом.

Показался контур вокруг глаз. То была голова, как у человека. Недостающие части в моменте рисовал незаметный художник. Почему у тебя крылья, поразился Ал, разглядывая почти человека. Но поток мыслей сорвался со щелчком Маи. Её рука спряталась как раз за красивым гладким лицом, которое видел он, но не видела она между ними.

Такой бардак. Возвращение туда, где нет звука. Сумеречный мир подвергся обстрелу – теперь здесь были бреши, оттуда струилось солнце. И Ал мог и хотел посмотреть за пределы этого мира.

Когда на пути показались красно-жёлтые глаза, он уже знал, что здесь же есть и невидимая голова, и тело, просто художник ещё не прорисовал контур. Прыжок, захват, рывок. Раны на животе не было, сила наполняла руки. Для большей уверенности он провернул невидимую голову с избытком на целый круг. И больше никто не мешал ему смотреть на залитый солнцем зелёный мир, путь в который лежал через бреши. Сад без края, все цвета севера и юга. Но отсюда, из сумеречного мира, он не слышал звуков сада. А там заливались в игре псы. Красивые пушистые псы. О таком же Ал всегда и мечтал.

И он шагнул из сумеречного мира. Он столько пережил, что заслужил немного поиграть с животными, точно снова стал беззаботным ребёнком. Давно не было так тепло; давно он не слышал столько птиц сразу. Плевать на озлобленную Маю, отупевшего Смуту и невидимку с большими крыльями и жёлтыми глазами. Плевать и на его собственную оболочку, которая осталась в том мире и что-то делала.

И он провёл в солнечном саду целую вечность. И провёл бы ещё, однако в четверть секунды всё разрушилось. Сначала солнце превратилось в сотни отдельных жёлтых глаз. Краски потеряли яркость – до серого, а потом стали коричневыми и зелёными. Ал был в лесу. Дом Маи и остальные дома не проглядывались. Как он здесь оказался?

Миша проснулся в незнакомом месте. Раньше ему уже приходилось просыпаться привязанным к стулу, но тогда его привязывали верёвками, не скотчем. Благодаря боксёрским последствиям он быстро пришёл в себя. Рядом никого. Вдали мелькали люди или миражи.

– Ребят! Чё за дела? – в горле не осталось слюны, только чуть крови, точно Миша не дожевал печёночную котлету.

Оказавшись не миражами, трое подошли.

– Вы, блять, издеваетесь? – от злости железы выбросили столько слюны, что хватило и проораться, и оплевать неприятелей. – Чё происходит? Всех же перебили! Я думал, и вас завалили!

– Так это вас перебили, еблан. Только ты и остался. Башку включи. Или память напрочь отшибло?

Следуя совету, Миша попытался восстановить цепочку событий. На прошлую ночь пришлось многое. Когда Смута и Ал взбесились, времени и возможности оценить потери своих и чужих уже не осталось. А атака на том не закончилась. Стоило банде разобраться со Смутой и Алом, как их атаковали снова.

И Мише пришлось вспомнить, как толпа смяла его. А дальше – этот стул и эта комната. Обида ударила в сердце. В один вечер столько неудач.

– Сука, – вырвалось у него. Даже глаза опустились.

– Вспомнил, – один из бандитов ядовито улыбнулся. – Нет больше твоих выродков. Обвели вокруг пальца и замочили. Тупые и мёртвые.

Миша запутался. В памяти не было фрагмента, где кому-то удалось развести их:

– В очередной раз ты несёшь какую-то хуйню.