Энцелад Титан. Галактические законы. Континуум

– Иссин! – я чувствую, как меня охватывает паника. Иссин меня раньше никогда так не отчитывал, наоборот, поддерживал мой «модус операнди» на счёт больниц.

– Ну что ещё? Я знаю, что это займет больше времени, а Ольга не осмеливается сказать тебе об этом, но кто-то же должен рассказать. Тебе прийдется пойти на компромисс, – терпеливо объясняет он мне.

– Иссин, если ты думаешь, что я останусь на Астре-2 … забудь об этом. Я не останусь здесь, – отвечаю я зелёному дракончику.

Я оставляю при себе комментарий, основанный на любимой русской поговорке Сэма о выборе между чумой и холерой. Что это такое, я все равно не знаю. Наверное, что-то очень отвратительное. Он так говорит только тогда, когда выбор хуже некуда.

– Лан, ты не обязан оставаться на Астре-2. Фактически, большинство пациентов с лихорадкой Леднева всё равно через некоторое время с Астры-2 переводят к нам, в рессаттский реабилитационный центр, говорит Ольга терпеливо.

Ты что, пытаешься доказать мне, что у меня действительно есть выбор? Ну так это напрасно…

Я пытаюсь встретиться с Ольгой взглядом и спрашиваю умоляюще: ” Я буду летать опять?” Я надеюсь только, что мой голос не выдает того отчаяния и безысходности, которые я испытываю.

– Я не знаю, – отвечает Ольга тихо и неуверенно.

– Ты – шеф РРЦ. Просто помни, что сказать ”я не знаю” в некоторых случаях может восприниматься собеседником как чёткий ответ «Нет», – Иссин всегда любит показывать, что более интеллигентен и образован, чем люди.

– Иссин! Иногда ты бываешь совершенно невыносим! Мне нужна твоя помощь, а не постоянные придирки. Могу я отменить решение Михайлова? – Ольга тоже начинает злиться на Иссина.

– К сожалению, ты пока не можешь отменить решения, которые принял другой медиколог, но можешь изменить собственные, – Иссин взлетает к потолку а затем садится к Ольге на плечо.

– И кроме этого, Михайлов всё ещё выше тебя по иерархической лестнице. Он тоже может, как и ты, отменить своё решение. Однако, я сильно сомневаюсь, что он это сделает. Так что выход должен быть иным. В каждом своде правил всегда есть исключения, знаете-ли. Жаль, что никто из вас двоих его не знает.

– Иссин! Ты лучший, самый замечательный и знаешь во много раз больше нас, но пожалуйста, ты можешь рассказать нам об этом чуть подробнее? – терпеливо спрашиваю я у этого зелёного чудовища.

– Лан, я же объясняю! Все, кто пишут законы и правила, почти всегда оставляют исключения. Просто предосторожность на тот случай, если они сами когда-нибудь будут вынуждены воспользоваться своей предусмотрительностью. Только об исключениях не все знают. Так что в твоём случае – это исключение десяти подписей, – поясняет Иссин с гордостью в голосе, как будто он уже решил проблему, а мы просто невнимательно его слушаем.

– И что это значит? – спрашивает Ольга недоумённо.

– Если десять или ещё больше врачей и медикологов подпишут разрешение на полеты для Лана, то он получит ограниченный допуск к полётам. Но это не гарантирует, что он физически сумеет продолжать летать, как раньше, – серьёзно отвечает Иссин. Хотя мне кажется, что это зеленое чудовище опять ёрничает.

– Спасибо, Иссин. Ты как всегда стараешься меня поддержать! – устало отвечаю я ему.

– Тебе вовсе не обязательно выплёскивать на меня свой сарказм, Лан. Я лишь пытаюсь тебе помочь. Ты же не хочешь провести на Астре-2 несколько лет? Поверь мне , я знаю, что делаю. Я же знаю Ольгу так же долго, как ты. Только… доверься мне.

– Остается найти десять невменяемых медекологов, которые захотят рисковать всем ради пилота, у которого отобрал разрешение на полёты сам Михайлов. Так как надо быть сумасшедшим, чтобы разрешить летать пилоту с лихорадкой Леднева, особенно с учетом специфики твоих отношений с Императором и твоего родства с ним, – говорит мне Иссин. Он поднимается в воздух и, облетев комнату, вновь садится на спинку больничной койки.