Энциклопедический словарь PR и рекламы (Том 2)

Как выглядел Э. ведущих групп российского общества в Петербурге и Москве (столичному Э. подражали) в конце самого культурного в российской и европейской истории XIX в. и накануне революции 1917 г.? Сохраняя национально-культурное своеобразие быт был вполне уже европейским. Иностранных наблюдателей могли удивить разве что российские привычки питания. Так, в одном рассказе А. Чехова показан немец, недавно приехавший в Россию и с ужасом наблюдавший в трактире, как некий "господин за соседним столиком" поглощает в больших количествах блины, рыбу, икру и другую сытную снедь, запивая соответствующими напитками, а остальные посетители не только не пытаются его удержать от такого поведения, но и, как выясняется в конце рассказа, едят и пьют точно также. Вывод наблюдателя был: "удивительная страна!" Еще бы не удивительная для небогатого немца, технического специалиста, приехавшего в богатую Россию, чтобы скопить денег. Состоятельный француз или итальянец удивился бы меньше.

Оставляя в стороне кулинарную специфику, можно отметить такие черты тогдашнего российского Э. Важная роль в нем отводилась такту, т. е. пониманию того, что можно говорить, делать, и чего не следует. Такт был главным в хорошо воспитанном, приличном человеке. Такой человек должен был избегать в общении двух крайностей - развязности и скованности, боязливости. Поскольку Э. состоит из мелочей, то их знание, прежде всего, и содействовало естественности поведения, отсутствию боязни нарушить приличия. В беседах хорошее воспитание рекомендовало легкость тем, умение говорить приятное, избегая споров о политике, религии и др. вопросах, которые могли привести к конфликтам. Не рекомендовалось выражать отрицательное отношение к каким-л. личностям, будь то политики, писатели, артисты или общие знакомые. Считалось дурным тоном много говорить о себе самом, о своих заработках, болезнях, покупках и т. д. Острословие и колкости допускались для оживления беседы, но при этом считалось недопустимым осмеивать в людях то, что они не в силах изменить (внешность, физические дефекты, уровень жизни и образования, социальное происхождение родителей и др.). Особо были проработаны в тогдашнем Э. правила поведения приличных девушек и женщин и светского обхождения со слабым полом мужчин. Даже зрелым, замужним дамам не разрешалось Э. отправляться в гости, театр, за покупками без сопровождающего-мужчины. Причем это должен был быть муж, отец и, только в крайних случаях, близкий родственник или знакомый, обязательно пожилой. Э. осуждал любопытство, неумение слушать, стремление задавать неприятные вопросы, ставящие собеседника в неловкое положение. Воспитанный человек не должен был передавать услышанное в обществе, заниматься сплетнями. Следовало избегать просить и давать советы. Очень много правил существовало для поведения за столом как дома, так и в гостях. Первое из них: вести дома себя также, как и в обществе (оно относилось не только к поведению за едой). Напр., Э. запрещал дуть на чай или переливать его в блюдечко, чтобы он остыл. Суп остужали, нагибая тарелку, причем не к себе, а от себя. Ложку нельзя было держать целой рукой, а только тремя первыми пальцами. Само собой, за столом не допускались всхлипы и чавканье. Для этого, напр., ко рту подносили не боковую часть ложки, а ее конец. Помещать салфетки нужно было на колени и только в развернутом виде. Помещать их на шею, на грудь считалось неприличным. В гостях не следовало протирать предложенной салфеткой тарелку и столовые приборы. Такое действие дореволюционные руководства по благовоспитанному поведению определяют как "намек хозяевам, что они - свиньи". Особо неприличным за столом считалось выбирать себе "лучший кусок" и брать большие порции редких и дорогих блюд. Фужеры или стаканы нужно было держать пальцами, а не схватывать рукой. Рюмку рекомендовалось держать за ножку, а не за верх. Тех, кто берет рюмку за верхнюю часть, сравнивали с танцорами, берущими во время танца даму за бюст или плечи, а не за талию. Много правил существовало в отношении выбора одежды, поведения на улице и т. д. Считалось неприличным, если женщина останавливается у витрин магазинов или разглядывает театральные афиши. Не рекомендовалось правилами приличия останавливаться и вести на улице разговоры со знакомыми. У мужчин не приняты были рукопожатия на улице: при встрече со знакомыми нужно было приподнять фуражку или шляпу, а зимой прикоснуться к головному убору.