Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика

и т. д.) независимы от этого отношения к магнетизму. Точно так же

обстоит дело со всеми прочими силами, которые всегда оказываются

обусловленными и опосредствованными еще иными силами.

Конечность силы, далее, обнаруживается в том, что она нуждается в

возбуждении для того, чтобы обнаружиться. То, чем сила

возбуждается, само, в свою очередь, есть обнаружение некоторой силы, которая,

для того, чтобы обнаружиться, также должна быть возбуждена. Мы,

таким образом, получаем либо снова бесконечный прогресс, либо

взаимность возбуждения и возбужденности, причем, однако, здесь все еще

недостает абсолютного начала движения. Сила еще не есть, подобно

цели, то, что определяет себя внутри самого себя; содержание ее есть

определенно данное содержание, и, обнаруживаясь, она, как

обыкновенно выражаются, в своем действии слепа; под этим следует именно

понимать различие между абстрактным обнаружением силы и

целесообразной деятельностью.

Прибавление 2–е. Хотя так часто повторяемое утверждение, будто

мы можем познать лишь обнаружение силы, а не самое ее, должно быть

отвергнуто как необоснованное, потому что сила, ведь, только и состоит

в том, что она обнаруживается, и в понимаемой, как закон, целостности

обнаружения мы, следовательно, познаем вместе с тем и самое силу, —

не следует, однако, упускать при этом из виду, что в этом утверждении

о непознаваемости внутренней сущности сил заключается правильное

предчувствие конечности этого отношения. Отдельные обнаружения

той или другой силы выступают пред нами сначала, в их

неопределенном многообразии и порозненности, как случайные; мы затем сводим

это многообразие к его внутреннему единству, которое мы обозначаем

как силу, и, познав господствующий в нем закон, начинаем сознавать

видимо случайное как нечто необходимое; но различные силы суть

сами, в свою очередь, некое многообразное и в своей простой совместности

представляются нам случайными. В эмпирической физике говорят

поэтому о силах тяжести, магнетизма, электричества и т. д.; и точно

так же в эмпирической психологии говорят о силе памяти, о

силе воображения, о силе воли и о всяких других душевных силах.

При этом снова появляется потребность сознать также и эти

различные силы как некое единое целое, и эта потребность не получила бы

удовлетворения, если бы мы свели эти различные силы, скажем, к

общей им единой первосиле. В лице такой изначальной силы мы на самом

деле имели бы лишь пустую абстракцию, такую же бессодержательную,

231

как и абстрактная вещь в себе. К этому прибавляется еще и то, что

отношение силы и ее обнаружения есть по существу своему

опосредствованное отношение, и понимание силы, как изначальной или зависящей

только от себя, противоречит, следовательно, ее понятию.

При таком характере природы силы мы, правда, не протестуем,

когда говорят, что существующий мир есть обнаружение

божественных сил, но не решимся рассматривать самого бога единственно лишь

как силу, потому что сила представляет собою подчиненное и

конечное определение. Когда в эпоху так называемого возрождения наук

начали сводить отдельные явления природы к лежащим в их основании

силам, церковь объявила поэтому это предприятие безбожным, ибо,

если сила тяготения приводит в движение небесные тела, если рост

растений вызывается растительной силой и т. д., то для божественного

мироправительства ничего не остается, и бог поэтому низводится на

степень праздного зрителя этой игры сил. Естествоиспытатели, правда,

и в особенности Ньютон, пользуясь рефлективной формой силы для

объяснения явлений природы, определенно заявляли, что этим не

наносится ни малейшего ущерба славе бога как творца и правителя

вселенной; однако это объяснение силами последовательно приводит к

тому, что резонирующий рассудок идет дальше, что он фиксирует

отдельные силы каждую самое по себе и принимает их в этой

конечности как нечто последнее. Пред лицом этого сделанного конечным мира

самостоятельных сил и веществ для определения бога остается лишь

абстрактная бесконечность непознаваемого, высшего, потустороннего

существа. Такова точка зрения материализма и современного

просвещения, которые, отказываясь от знания того, что такое бытие

бога, ограничиваются лишь знанием факта его бытия. Хотя церковь

и религиозное сознание правы в этой полемике, поскольку конечных

рассудочных форм во всяком случае недостаточно ни для познания

природы, ни для познания образований духовного мира в их истине, но все

же, с другой стороны, нельзя упускать из виду формальную правоту

прежде всего эмпирических наук; эта правота состоит вообще в их

совершенно справедливом требовании, чтобы наличный мир в

определенности его содержания был предметом мыслящего познания, чтобы

мы не останавливались лишь на абстрактной вере в то, что мир

сотворен и управляется богом. Если наше опирающееся на авторитет церкви

религиозное сознание нас поучает, что именно бог сотворил

вселенную своей всемогущей волей, что именно он ведет светила по их путям

и дает всем тварям жизнь и благоденствие, то все же остается еще

232

ответить на вопрос: почему? И ответ на этот вопрос и составляет